Золотое проклятие урок № 21. богатство недр может вызвать болезни экономики

Золотое проклятие урок № 21. богатство недр может вызвать болезни экономики : Уроки экономики, Константин Исаакович Сонин, 2011 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон Книга известного — не только на Родине, но и за ее пределами — российского экономиста Константина Сонина «Sonin.ru: Уроки экономики» — это увлекательный путеводитель по всем областям экономической науки.

Золотое проклятие урок № 21. богатство недр может вызвать болезни экономики

Известная легенда рассказывает о том, что однажды фригийский царь Мидас выпросил у бога Диониса бесценный дар — превращать в золото все, чего бы он ни коснулся. Этот дар обернулся для царя проклятием: он чуть не погиб от голода, потому что любая еда, едва он брал ее в руки, становилась золотыми слитками. Как ни странно, экономическая теория кое в чем согласна с древней мифологией: не всегда нежданно свалившееся на голову богатство — это благо.

Когда в стране средний прирост ВВП составляет 7 процентов в год в течение почти десяти лет, даже отъявленному пессимисту трудно найти слова, чтобы выразить свою озабоченность. Трудно, но можно. В 2008 году, до начала кризиса, эти слова про российскую экономику звучали так: «Это только кажется, что дела идут хорошо, пока цены на нефть высоки. На самом деле с каждым днем все заметнее "голландская болезнь" и все хуже политические и экономические институты». Мировой финансовый кризис, последствия которого стали хорошо видны в нашей стране летом 2008 года, показал, что Россия была и вправду готова к нему плохо — спад производства оказался одним из самых высоких в мире. Но вот наступил 2010 год, цены на нефть по-прежнему высоки, и снова стоит вопрос — правда ли, что природное богатство может быть проклятием?

Правы пессимисты и алармисты? И да и нет. Те уроки, что могли быть выучены, выучены — пресловутую «голландскую болезнь» у России, помнящей печальные уроки нефтяных экспортеров конца 1970-х, обнаружить долго не удавалось. А вот проверить, действительно ли ресурсы разрушили экономические институты до такой степени, что страна не готова к макроэкономическим потрясениям, не так просто. Потому что пресловутое «ресурсное проклятие» проявляется в основном тогда, когда мировые цены на эти ресурсы резко падают. Если, конечно, такое проклятие вообще существует.

ЗАСТАРЕЛЫЙ НЕДУГ

В январе 2007 года Москву посетил знаменитый обозреватель New York Times Томас Фридман, автор концепции «плоского мира», состоящей в том, что весь мир сейчас — единая конкурентная среда. Фридман представлял русское издание своей книги, которая так и называлась — «Плоский мир»62. Первая же его колонка после возвращения была посвящена России: в ней пересказывалась история, которую Фридману рассказал Владимир May, ректор Академии народного хозяйства, одного из ведущих московских вузов.

История такая. К середине 1960-х экономика нашей страны, которая после смерти Сталина в 1953 году росла ударными темпами, стала заметно пробуксовывать. Только что пришедшее к власти новое поколение руководителей разработало план экономической реформы. Однако нашлось неожиданное препятствие: свежеоткрытые газовые и нефтяные месторождения Западной Сибири. Появился источник богатства, позволивший сначала отложить, а после резкого повышения мировых цен на нефть в 1974 году и вовсе забыть о реформах. Зачем что-то реформировать, если богатство просто бьет из-под земли?

А когда в 1985 году мировые цены упали, страна оказалась к этому не готова: от привычки затыкать нефтегазовыми деньгами возникающие провалы так сразу не избавишься. Например, в течение 1974–1985 годов темпы роста в сельском хозяйстве отставали не только от развитых стран, но и от среднемировых, а если бы не канадская пшеница — то есть, в конечном счете, та же самая нефть, на деньги от продажи которой она закупалась, — пришлось бы гораздо раньше всерьез взяться за восстановление сельского хозяйства, так и не оправившегося от последствий коллективизации в конце 1920-х — начале 1930-х годов.

Фридману пример Советского Союза понадобился, чтобы указать на то, что в таком же положении, как наша страна в 1970-х, сейчас находится Иран: бонус, свалившийся с неба (а точнее, бьющий из-под земли), позволяет одновременно проводить агрессивную внешнюю политику и не заботиться об экономическом развитии дома. Однако что нам Иран? Гораздо более интересный вопрос состоит в том, не столкнулась ли с той же проблемой Россия, в которой период бурного роста в начале XXI века пришелся на период высоких цен на основную статью экспорта — нефть и газ. Если «ресурсное проклятие», как назвал его английский специалист по экономической географии Ричард Аути, или «парадокс изобилия» — выражение американского политолога Терри Карл, — действительно существует, то это как раз самый подходящий момент, чтобы поразить Россию.

АНАМНЕЗ

Когда те экономисты, которые считают, что «ресурсное проклятие» не миф, хотят доказать это остальным, они приводят следующие цифры. За два с лишним десятилетия, прошедшие с момента введения «нефтяного эмбарго» в 1974 году до рекордно низких цен на энергоносители 1998 года, валовый продукт на душу населения (лучший экономический индикатор уровня жизни) в странах ОПЕК снижался в среднем на 1,3 процента в год, в то время как остальные развивающиеся страны росли в среднем больше чем на 2 процента в год.

КОМУ ВРЕДИТ ДЕШЕВАЯ НЕФТЬ

Среднегодовые темпы роста ВВП на душу населения

Самое первое, простое объяснение «ресурсному проклятию»: конфликт за ресурсы. Продолжающиеся гражданские войны в Нигерии, Судане, Ираке — тому подтверждение. Конечно, нефть не является причиной войны сама по себе, но наличие такого большого приза заметно увеличивает вероятность конфликта. Собственно, не обязательно, чтобы это была нефть. Ола Олссон из Гетеборгского университета установил, что наличие в стране алмазов отрицательно сказывалось на экономическом росте стран в 1990–1999 годах — именно из-за того, что в богатых алмазами странах случалось гораздо больше вооруженных конфликтов63.

Другой механизм влияния природных ресурсов на экономическое развитие — так называемая «голландская болезнь» — более сложный. Будем для простоты считать, что экономика страны состоит из трех секторов: ресурсного сектора, сектора всех торгуемых на мировом рынке товаров, кроме ресурсов, и сектора неторгуемых товаров, например услуг. То, что какой-то товар является «торгуемым», не означает, что он экспортируется или импортируется, — это лишь означает, что он в принципе может участвовать в международной торговле и, значит, его цена зависит от цен на зарубежные аналоги.

Когда цена на продукцию ресурсного сектора увеличивается, происходит следующее. Во-первых, если повышение носит хоть сколько-нибудь продолжительный характер, растущие зарплаты ресурсного сектора начинают перетягивать работников из торгуемого сектора в ресурсный. Во-вторых, меняется обменный курс: из-за притока в страну долларов собственная валюта дорожает, делая продукцию торгуемого сектора менее конкурентоспособной на мировом рынке. Действительно, цена на мировом рынке от изменения курса нашей валюты не меняется, а зарплату рабочим приходится платить подорожавшими из-за изменения курса рублями. Внутри у сектора торгуемых товаров тоже проблемы — он уступает долю рынка сектору услуг, цены на которые меньше связаны с мировыми, и значит, могут легче подстраиваться под меняющуюся обстановку. Иными словами, ресурсный и неторгуемый секторы подавляют сектор торгуемых товаров64.

Этот макроэкономический эффект называется «голландской болезнью», потому что впервые он был замечен в Нидерландах в 60-х годах, когда подскочили цены на нефть. С тех пор этот эффект не раз наблюдался и там, и в других странах. С 1970 по 1980 год, в первое десятилетие высоких цен на нефть, производство нефти выросло почти в семь раз в Норвегии, в два с половиной раза в Голландии, почти вдвое — в Великобритании. Поскольку промышленный выпуск в целом стагнировал (оставался почти неизменным в Норвегии, упал в Великобритании и чуть вырос в Голландии), видно, что рост производства в нефтяном секторе и в секторе неторгуемых товаров сопровождался падением в обрабатывающей промышленности. В некоторых странах ОПЕК тот же самый феномен приобретает и вовсе гротескный оттенок: там, кроме ресурсного сектора и сектора неторгуемых товаров, зачастую ничего и нет. В Саудовской Аравии к 1998 году почти 90 процентов населения работало в госсекторе.

Голландская болезнь не обязательно связана с природными ресурсами. В конце 1970-х Бразилию поразили заморозки и соседние страны, конкуренты Бразилии на мировом рынке кофе, получили неожиданный бонус. В Колумбии курс песо вырос чуть ли не в полтора раза по отношению к доллару, и пострадали многие секторы экономики — все, кроме госсектора, строительства и аренды жилья. В перерабатывающей промышленности, включая химию и металлургию, рост замедлился вдвое, а в легкой и вовсе стал отрицательным. Получилось, что рост мировых цен на один из основных экспортных товаров значительно ухудшил положение в других отраслях. Но голландская болезнь — это не просто изменение структуры экономики. Это — изменение к худшему.

Чем же опасна голландская болезнь? Казалось бы, это всего лишь развитие одних секторов за счет других. Если мы одинаково ценим рост в разных секторах экономики, в чем проблема, когда за счет стагнации одного сектора растет другой? Однако есть две проблемы. Первая состоит в том, что сектор услуг может расти очень быстро, но сам по себе он не является «генератором роста»: в нем не создаются технологии и знания, которые помогают развиваться другим секторам. Стагнация Нидерландов и замедление развития Норвегии в 1970-х (обе этих страны были экспортерами нефти) тому пример. Вторая проблема состоит в том, что экономика становится более чувствительной к внешним, не зависящим от страны, факторам. И ресурсный сектор, и неторгуемый, живущий, по существу, на спрос, порождаемый теми, кто зарабатывает в ресурсном секторе, целиком зависят от мировых цен на ресурс. Страна, пораженная «голландской болезнью», не просто растет медленнее других — кризисы оказываются в ней более глубокими.

СЛОЖНОСТИ ДИАГНОСТИКИ

Если посмотреть на мировой опыт, у экономистов пока нет особенно убедительных доказательств того, что страны, богатые природными ресурсами, растут медленнее именно из-за «ресурсного проклятия». Когда в середине 90-х эта дискуссия только начиналась, гарвардские экономисты Сакс и Уорнер вроде бы сумели показать отрицательную зависимость между ресурсами и темпами роста65, но более современные и более тщательные исследования этого не подтверждают. «Голландская болезнь» поражает не всех или, по крайней мере, не всех в равной степени.

Симптомы голландской болезни у нашей страны есть. С 1999 до 2007 года рубль вырос в реальном выражении на 90 процентов относительно корзины основных мировых валют, а два самых заметных сектора неторгуемых товаров — сектор услуг и госсектор — восемь лет росли темпами, опережающими общие темпы роста экономики. Впрочем, быстрый рост сектора услуг в последние годы связан не только с давлением обменного курса, но и с начальными условиями: во время кризиса 1998 года этот сектор потерял больше всего.

В середине прошедшего десятилетия Наталья Волчкова из ЦЭФИРа, основываясь на исследовании российского отделения Всемирного банка, попыталась найти следы голландской болезни в России66. Не нашла: хотя цены в секторе услуг росли вместе с ценами на нефть, причинно-следственной связи между ними обнаружить не удается. Не выполнялся главный признак «голландской болезни»: промышленное производство не отставало от сектора услуг. В статье экономистов, работающих в экономическом отделе ОЭСР (Организация экономического развития и сотрудничества), эти результаты подтверждаются сравнительным анализом экономической динамики России и Украины, которую исследователи не без оснований полагают самой хорошей моделью «России без нефти и газа»67. Главного признака голландской болезни — стагнирования промышленного сектора — в данных, покрывающих 2004 год, не обнаруживалось.

После 2004 года ситуация начала меняться в точном соответствии с прогнозом, который дает диагноз «голландская болезнь». К 2008 году доля доходов от экспорта сырой нефти и газа в экспорте выросла, а доля обрабатывающей промышленности — уменьшилась. И эти изменения в структуре экономики — в сторону ухудшения — не так легко обернуть вспять. Даже мировой финансовый кризис, сопровождавшийся, помимо всего прочего, падением цен на нефть, не привел к повышению доли обрабатывающей промышленности по сравнению с 2005 годом. Впрочем, как показало исследование Европейского банка реконструкции и развития, опубликованное в ноябре 2009 года, у соседей России — Казахстана и Азербайджана, тоже богатых природными ресурсами, — изменения к худшему оказались еще более существенными.

Уроки экономики

Уроки экономики

Обсуждение Уроки экономики

Комментарии, рецензии и отзывы

Золотое проклятие урок № 21. богатство недр может вызвать болезни экономики : Уроки экономики, Константин Исаакович Сонин, 2011 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон Книга известного — не только на Родине, но и за ее пределами — российского экономиста Константина Сонина «Sonin.ru: Уроки экономики» — это увлекательный путеводитель по всем областям экономической науки.