4.4. неудача неопозитивистского проекта

4.4. неудача неопозитивистского проекта

Вместе с Маршаллом и триумфом его «Принципов экономикс» мы попадаем в XX в. с его развитой философией наукой, представленной в основном ее двумя ветвями — неопозитивистской и постпозитивистской. В их стезю одна за другой попадали все науки. Разумеется, этой участи не суждено было избежать и экономической теории. Впрочем, альянс философии экономической теории с постпозитивизмом оказался намного более устойчивым и успешным, чем с неопозитивизмом. Проект перестройки философии экономической теории на базе неопозитивизма, по сути, не удался.

Триумфальное шествие неопозитивизма относится к 1900— 1930 гг. Но оно охватывает собой, по преимуществу, логику, математику и физику, а не общественные науки. С феноменом ценностей, столь обязательным для обществознания, неопозитивисты не справлялись. Чему в указанные выше годы могли научиться методологи от экономики у выдающихся неопозитивистов, например Л. Витгенштейна, Р. Карнапа, М. Шлика? Весьма немногому. Слова обозначают факты, истины логики и математики аналитичны, они сродни тавтологиям, положения физики подтверждаются экспериментально. Не очень-то понятно, каким образом за неимением лучшего можно «пристроить» неопозитивизм к экономической науке. Может быть, так, как это сделал в 1938 г. Т. Хатчисон в книге «Значение и основные постулаты экономической теории» [233]. Он разделил все экономические утверждения на тавтологичные (аналитические) и эмпирические, причем акцент сделал на первых, весьма скептически относясь к возможности установить истину экономических суждений эмпирически. Все основные постулаты (принципы) экономической теории были признаны тавтологиями. Благие намерения Хатчисона, заключавшиеся в том, чтобы показать отличие экономической науки от естествознания и выявить в полной мере значимость для нее эмпирического метода, так и остались нереализованными.

Определенных неопозитивистских прозрений можно было ожидать от Д.М. Кейнса, автора вероятностной логики, взятой на вооружение выдающимися неопозитивистами, в частности Р. Кар-напом. Но он явно не был склонен к изложению неопозитивистской интерпретации философии экономической теории в последовательной и систематической форме. Как это часто бывает с выдающимися учеными, Кейнс ограничивался немногими, впрочем весьма существенными, методологическими обобщениями. В наиболее отчетливом виде они были изложены в письме к Р. Хар-роду в 1938 г. [234, с. 296—267; см. также: 24, с. 146—147]. Эти обобщения, безусловно, заслуживают хотя бы краткого комментария. Для удобства читателям представим их в виде пронумерованного списка.

Экономическая теория — это «ветвь логики, образ мышления».

Прогресс экономической теории состоит в улучшении «выбора моделей».

Статистические данные необходимы для проверки релевантности и обоснованности моделей.

Модель отделяет относительно неизменные факторы от преходящих.

Модель позволяет анализировать конкретные экономические ситуации.

Поскольку экономическая теория руководствуется интроспекцией и ценностными суждениями, то она является моральной наукой.

Прокомментируем каждое из этих положений.

Характеризуя экономическую теорию в качестве ветви логики, Кейнс желал подчеркнуть ее стройность как формы мышления, руководствующейся аксиомами и максимами. Самое существенное в экономической теории — это, дескать, именно ее основополагающие принципы и, разумеется, те выводы, которые делаются на их основе.

Кейнс обращает внимание на прогресс экономической теории. Такой ход мысли ближе к постпозитивизму, чем к неопозитивизму. Его пристрастие к термину «модель» вряд ли заслуживает одобрения. Ученые весьма часто неправильно отождествляют концепты «теория» и «модель». Важно, однако, понимать, что модель соотносится с теорией, а последняя — с самой действительностью. Если в распоряжении ученого имеется экономическая теория, то нет никакого смысла в построении экономической же модели этой теории. Экономическая наука прогрессирует от одной теории к другой. Потребность в концепте «модель» возникает тогда, когда приходится учитывать междисциплинарные связи экономической науки. Так, вполне правомерно строить математическую модель экономической теории. За счет специальной операции, а именно моделирования, реализуется междисциплинарная связь экономической теории с математикой. Иногда полагают, что модель может соотноситься непосредственно с реальностью, минуя ее теорию. При этом не учитывается, что доступ к реальности непременно опосредуется теорией. В следующих ниже комментариях учитывается различие, существующее между теорией и ее моделью.

Статистические данные, считал Кейнс, позволяют проверить теорию. Мысль эта довольно тривиальна. Нетривиально его суждение о том, что экономический прогноз позволяют осуществить не зафиксированные в статистике факты, а их теория.

Кейнс полагал, что модель позволяет отделить одни факторы от других и, следовательно, выяснить их значимость. Это суждение представляется весьма интересным. Если в распоряжении экономиста имеются математические уравнения, то, разумеется, их переменные знаменуют собой относительную самостоятельность экономических факторов.

Действительно, именно теория открывает доступ к прогнозам и ко всему тому, что принято называть конкретным экономическим анализом.

Кейнс весьма решительно подчеркивал своеобразие экономической теории, определяя ее статус как моральный. Он прав: экономическая теория действительно имеет дело, как он выражался, с ценностными суждениями. Следовательно, ее правомерно отнести к классу аксиологических теорий. При этом, однако, следует иметь в виду, что моральные вопросы обсуждаются в философских проблематизациях. Философия экономической теории и сама теория — это все-таки разные вещи. Экономика является прагматической, или аксиологической дисциплиной. Моральной же наукой является философия экономики, но только в том случае, если она доводится до этических положений. Идея Кейнса о том, что концептуальный строй экономической теории другой, чем у теорий о природе, безусловно, актуальна. Но эта идея должна обосновываться всесторонне. В противном случае она не воспринимается достаточно серьезно.

Тезис об интроспекции как феномене, обеспечивающем человека знанием изнутри его сознания и психики, также заслуживает внимания. Он многократно обсуждался представителями буквально всех гуманитарных наук. Смысл этого тезиса состоит в том, что в отличие от положения дел в естествознании в гуманитарных науках, в частности в экономической теории, решающее значение в выработке новых концепций имеет самонаблюдение. На первый взгляд, тезис об интроспекции представляется чуть ли не самоочевидным. Но это впечатление обманчивое. Многочисленные попытки представить некую теорию интроспекции всегда приводили к незначительным успехам: дело, как правило, заканчивалось либо невнятными отсылками в глубь психологии, либо достаточно скромными философскими прозрениями. Среди последних на первых ролях числятся уже известные читателю герменевтика сознания (В. Дильтей и др.) и феноменология (Э. Гуссерль и др.). В наши просвещенные дни ученые либо полностью отказались от герменевтики сознания, либо перешли на позиции герменевтики бытия (Х. Гадамер и др.), но в последней нет даже малейшего намека на интроспекцию. В сложившейся ситуации тому, кто не готов отказаться от тезиса об интроспекции, остается порекомендовать феноменологию. Но и этот совет вряд ли сулит большие успехи уже постольку, поскольку феноменология не справляется с принципом роста научного знания. Что же касается желания рассуждать об интроспекции без какой-либо теории, то его несостоятельность в свете принципа теоретической относительности любого знания вполне очевидна.

Итак, заканчивая анализ воззрений Д.М. Кейнса, приходится отметить, что он был весьма далек от неопозитивистского идеала философии экономической теории. Для всякого более или менее ортодоксального неопозитивиста на первом месте стоит вопрос об истине предложений соответствующей теории. Но Кейнс коснулся вопроса об экономической истине лишь вскользь, отметив особую значимость в нем статистических данных.

Таким образом, мы не видим возможности избежать довольно резкого вывода, что в области философии экономической теории никому так и не удалось сколько-нибудь успешно интерпретировать ее содержание в неопозитивистском ключе. Означает ли это, что упомянутая интерпретация в принципе невозможна? Думается, что не означает. На наш взгляд, неопозитивистская концепция философии экономической теории может быть реализована, например, следующим образом.

Во-первых, исходя из фактических (статистических) данных, следует, руководствуясь индуктивным методом и вероятностной логикой, выдвинуть ряд гипотез. В конечном счете наиболее релевантными признаются те из них, которые подтверждаются большим числом фактов. Во-вторых, необходимо провести основательную ревизию используемых в экономической теории терминов. Те из них, которые невозможно свести к определенности фактов, должны быть исключены из теории. В-третьих, неопозитивистская установка требует отказа от тезиса интроспекции. Само его наличие может быть охарактеризовано как дань отжившему свой век психологизму. В-четвертых, необходимо признать институт экономических ценностей, избегая тем самым натуралистической ошибки. В-пятых, надо попытаться тщательно обосновать вопрос об экономической истине. Пожалуй, наиболее адекватный неопозитивистской парадигме путь рассуждений об экономической истине мог бы быть следующим.

А. Необходима тщательная обработка имеющихся данных посредством обработки временных рядов и использования так называемого регрессионного анализа. Сочетание этих двух типов анализа, как известно, позволяет выделить две совокупности — независимых и зависимых друг от друга переменных и осуществить тем или иным способом экстраполяцию тенденций, имевших место в прошлом, на будущее. Для экономиста-неопозитивиста эконометрика имеет фундаментальное значение постольку, поскольку она вооружает его желанным инструментарием, фактами, описываемыми переменными величинами.

Б. Далее экономисту-неопозитивисту пришлось бы разъяснить вопрос об экономической истине, например, таким образом. Экономические прогнозы учитывают ценности людей. О них судят по достигнутым экономическим результатам, которые в очередной раз изучаются статистикой. В отличие от неосуществленных реализованные ценности непременно проецируются на области фактов. Иначе говоря, факты и ценности не противостоят друг другу, а являются формами одного и того же. Факты — это ценности, перешедшие из потенции в действительность. Разумеется, таким образом неопозитивист избегает обвинений в натурализме, в непризнании статуса ценностей.

В. Неопозитивист спокойно встретит возражения его оппонентов, указывающих на вероятностный характер прогнозов и неточность, известную «расплывчатость» регистрируемых фактов. В том и другом случаях он имеет возможность аргументировать от имени теории вероятности: наш мир вероятностен и с этим, ничего не поделаешь, следует считаться.

Описанный выше сценарий неопозитивистской интерпретации философии экономической теории, разумеется, не во всем безукоризнен. Вряд ли он устоит под критическими стрелами постпозитивиста, который, скорее всего, обратит внимание на невозможность вывода из статистических данных целого ряда основополагающих принципов, например принципа максимизации полезности. Он также может указать, что статистические факты изначально теоретически нагружены, и т.д. и т.п. Мы рассмотрели неопозитивистский проект в виду следующих двух обстоятельств.

Во-первых, приходится учитывать, что среди выдающихся экономистов вряд ли возможно обнаружить такого исследователя, который, в частности, в связи с широко распространенными попытками интерпретировать факты как автономные от теории атомы мог бы рассматриваться как образец экономиста-неопозитивиста. Но это обстоятельство не отменяет другого отнюдь не малозначимого обстоятельства: не в концентрированном, а в «размытом» виде неопозитивистские представления встречаются на страницах экономических, особенно эконометрических, трудов едва ли не повсеместно. Коллективных философских портретов экономистов не так уж много, и один из них неизбежно должен быть неопозитивистским.

Во-вторых, следует иметь в виду, что сколько-нибудь успешная ориентация в философии экономической теории невозможна без знания соответствующих образцов, одним из которых является неопозитивизм. Без этих образцов не удается придать ей определенность и упорядоченность, в отсутствие которых она производит впечатление хаоса мнений, плохо обоснованных утверждений.

На наш взгляд, в философии экономической теории ее неопозитивистская страница отнюдь не перевернута. Экономистам придется возвращаться к ней неоднократно, особенно в связи с успехами эконометрики и экономической статистики.