Введение

Введение

"Чем книга лучше, тем меньше шансов ее продать".

О. Бальзак. "Утраченные иллюзии"

Наука начинается фразой: "Не знаю". Мы же участвуем в "исследовательской комедии", где игра мнений и соревновательный азарт сочетаются с преемственностью знаний. Наука как генератор знаний есть историческое развитие общественной мысли, развитие как самость. Процесс науки происходит на пределе человеческих возможностей. Она — не побуждающая причина общественного развития, но его фарватер, один из путей направленного общественного процесса, именуемого "развитием". Науку ничто не развивает, и она не развивается "из себя": наука не существует вне развития.

Фундаментальная экономия — предмет нашего исследования — наука об общественном хозяйстве, главным методом которой служит стоимостный анализ. Экономическая наука, как и любая другая, включает свойства объекта в арсенал своих приемов [17], поэтому выбор метода — не прихоть экономистов: стоимость уже дана как объект исследования. Ни одна наука, кроме экономики, не использует стоимостный методом.

Фундаментальная экономия рассматривает наиболее общие вопросы хозяйствования, а именно:

всеприменимость — когда отдельный элемент целого (явление, метод, объект, свойство, понятие...) получает наибольшее распространение благодаря предельной простоте и внутренней ограниченности, подобно тому, как например, болт и гайка скрепляют большинство известных механических конструкций. К такому "элементу" относится, например, "мера экономической динамики";

атрибутивность как наиболее существенный, но скрытый от непосредственного восприятия, момент, определяющий то или иное явление как таковое (подобно тому как одна молекула определяет химическое вещество). Так например, в настоящей работе рассмотрению подлежат не столько конкретные разновидности инфляции, сколько их общая основа — замедление (ускорение) товарного обращения;

целостность как единство многообразия, единый органон, существующий в гомогенной временной среде, например мировой общественно-экономический процесс.

Принципиальным отличием предмета фундаментальной экономии от прикладной науки — экономики является целенаправленность мысли на исследование объекта, но не на его изменение.

Предшественницей фундаментальной экономии следует считать политическую экономию, первоначально объединявшую оба подхода. Традиционная политическая экономия распалась к настоящему времени на три общетеоретических направления: фундаментальная экономия, макрои микроэкономическая теории. Вместе с тем, на постсоветском пространстве сохранилась проклассическая политическая экономия как канонизированный социально-политический взгляд на экономические отношения, как учение, отягощенное идеологической и философско-этической направленностью. Проклассическая политэкономия отказалась от предметного рассмотрения большинства собственно хозяйственных проблем, признавши в данной сфере приоритет макрои микроэкономической теорий. Две последние образовались путем выхолащивания из экономической науки социально-политической, собственно гуманитарной, сущности. В современном толковании эти теории приобрели явно выраженный прикладной характер; их задача — не столько познать, сколько доказать; или познать ровно на столько, чтобы доказать.

Макроэкономическая теория сводится в основном к суто практическим рекомендациям; она ставит перед собой задачу не исследовать природу вещей, но предложить государству инструмент эффективного воздействия на экономику... в интересах ее стабильного развития как декларированной цели общественного бытия. В основание теории положен метод вменения экономического мышления, согласно которому совокупному предпринимателю, равно как и совокупному потребителю, приписывают "экономическое мышление", якобы изначально присущее индивиду. Как полагал Дж.К. Гэлбрейт [25]: "Человек не может жить без экономической теории...".

Микроэкономика есть учение, намеренное предоставить отдельному предпринимателю, равно как и отдельному домохозяйству, ключ к достижению хозяйственного успеха и личного благополучия.

Принято считать, что прикладная наука дает быструю отдачу, т.е. быструю окупаемость вложенных в нее средств, тогда как фундаментальные исследования имеют неопределенно длительный период окупаемости, и поэтому финансирование фундаментальной науки — привилегия только богатых стран. Такое мнение следует считать нагромождением несуразностей, ибо фундаментальная и прикладная науки — не сопоставимы по результатам своего проявления, поскольку это не рядоположные, но соподчиненные сферы инновационного мыслительного процесса. Само существование фундаментальных исследований, поскольку они направлены на постижение природы вещей, а не на практический результат, есть необходимое условие существования прикладной науки. Конечный результат фундаментальной науки — это "новый станок", за которым стоит прикладная наука. Деятельность, выраженная принципом "познание ради познания", уже самим своим существованием способна поднять уровень прикладной науки. Распределяя приоритеты в соподчиненных видах деятельности, выделяя одно направление в ущерб другому, государство финансирует пустое место.

В противоположность целенаправленным учениям или практическим рекомендациям данная работа, как, в общем, и предыдущие [17, 18], носит сугубо исследовательский характер в том значении, что истинные знания равным образом можно использовать как на добро, так и во зло, для усиления одних общественных групп и поражения других и пр. А. Маршалл еще в 1890 г. в своем труде "Принципы экономической науки" [45] выдвинул положение, согласно которому экономическое исследование не должно служить практическим целям. Его последователь П.А. Самуэльсон, по-видимому, в пику марксизму, заявил [62]: "Не существует одной теории "Экономикс" для республиканцев и другой — для демократов; одной — для рабочих, другой — для работодателей"... Но не следует авторские декларации воспринимать как истинные намерения и еще менее — как способность реализовать их в собственных трудах. Оценивая ретроспективно ту или иную теорию, не следует искать у ее авторов той определенности в мышлении и высказываниях, которая никогда не была им присуща. Так, другой последователь А. Маршалла — Л. Роббинс отказывается от сего методологического лозунга, определяя экономическую науку ("Экономикс") как проблему распределения редких ресурсов между альтернативными целями, т.е. с суто практической стороны. Здесь все дело в особом понимании термина "непрактичность". Вопреки научно выдержанным декларациям, тезис о "непрактичности" эти ученые трактуют как автономность мышления, как научное вероучение — элитарный клуб по интересам для "посвященных" — тех, кто во главу угла ставит свои мыслительные способности и для кого объект исследования есть средство самовыражения. Наша же цель, мотивируемая живым интересом к объекту познания, — обнаружить, познать, понять.

В работе исследуется круг фундаментальных общеэкономических и общественно-экономических проблем под углом зрения динамики объекта. Вводя понятие экономической динамики, Р. Харрод писал [72]: "...понятие динамики надо тогда отнести к экономике, в которой уровни выпуска продукции меняются; подобно физическому понятию скорости мы будем тогда иметь в экономике постоянную степень изменения (прироста или снижения) ежегодного объема выпуска продукции, ускорение (или замедление) будет здесь означать изменение самой степени изменений. В экономической статике мы принимаем известные условия — численность населения, количество земли, склонности предпринимателей, вкусы потребителей и т.д. — в качестве данных, которые должны определять ряд неизвестных величин — годовой выпуск товаров или предоставления услуг, цены факторов их производства и цены самих товаров и услуг. В динамике же, наоборот, сами основные условия подвергаются изменениям, и в подлежащих решению уравнениях неизвестными будут не годовые нормы выпуска продукции, а увеличение или уменьшение этих норм". В последнее время экономическую динамику понимают в более узком смысле — как раздел эконометрии, изучающий особую группу "математических моделей" экономики, учитывающих инерционные свойства экономического объекта. Напротив, в настоящем исследовании термин "динамика" используется в расширительном смысле, т.е. как общественно-экономическое процессирование вообще с акцентированием внимания на участии экономических сил.

Наш метод состоит в создании экономических образов путем построения стоимостных моделей закрытых (самодостаточных) систем. Речь идет о создании искусственных дескриптивно-аналитических моделей тех или иных экономических ситуаций, так или иначе абстрагируемых от реальности, в том числе заведомо невозможных, которые бы позволили выявить экономические законы и закономерности, обнаружить процессы и явления, скрытые под многослойностью общественного бытия. На основе анализа хозяйственных отношений можно создать стоимостную модель, но обратное утверждение было бы ошибочным: ни по одному стоимостному показателю, ни по всем вместе взятым показателям нельзя воссоздать породившую их экономическую ситуацию. Закрытость модели, как абстракция замкнутого на себя хозяйства с тем или иным набором инвариант, есть необходимое условие раскрытия экономических законов [17]. Любопытно, что выдающийся социолог Э. Дюркгейм (надеясь, по-видимому, что где-то дело обстоит лучше, чем в социологии) писал по этому поводу [30]: "Экономисты первыми провозгласили, что социальные законы носят столь же необходимый характер, как и законы физики, и сделали из этой аксиомы основу науки". Напротив, другие, несмотря на общепризнанные достижения физики, довольно скептично относятся к достоинствам физических теорий. Так, согласно Е.П. Блаватской [11]: "Современная физическая система Вселенной является физической невозможностью". Реализуя представления, изложенные в предыдущей работе [18], мы стремимся использовать процедурный, исследовательский подход не только для решения научных задач, но уже в самой постановке вопроса.

В книге рассмотрены как традиционные экономические темы, так и хозяйственные проблемы, находящиеся на стыке разных наук и потому менее изученные. Язык экономической науки, используемый в книге, столь же многофункционален, как и сам предмет, и представляет собой синтез языков, заимствованных из иных областей знаний: теории множеств; теории игр; теории графов; теории вероятности; статистики; математической логики; теории автоматического регулирования; теории управления; информатики; юриспруденции; этики; психологии и физиологии; физики и др.

Прогресс в экономической теории определяется не столько содержанием высказываний, повторяемых из века в век, сколько степенью их определенности. Для обозначения новых понятий, в том числе обобщающих уже известные, а также традиционных понятий, рассматриваемых под иным углом зрения, здесь введены необходимые неологизмы, большинство из которых (преимущественно те, что были введены нами в предыдущих работах) представлено в следующей главе.

В качестве специального языкового средства предложена концепция обобщенных единиц экономических измерений. Если бы такая система мер ранее существовала, то ее место было бы определено в заключительной части книги как справочный материал. Поскольку же рассматриваемая тема совершенно новая, представляющая самостоятельный интерес, она подана в первых главах.

В конце книги приведена литература, особенность использования которой в том, что излагаемые в литературных источниках авторские взгляды не совпадают с нашими и зачастую занимают иные эпистемологические уровни.

Мы рассчитываем на читателя, стремящегося не усвоить, но понять.