§ 8. правоведы русского зарубежья

§ 8. правоведы русского зарубежья

Заинтересованными исследователями начального опыта Советской России в сравнительно-исторической перспективе стали правоведы русского зарубежья. Это была критико-аналитическая работа, которая велась во имя «будущей» России, в зарубежных учебных и научных центрах. В начале 20-х гг. центрами собирания профессорско-преподавательских кадров из России стали Харбин, Прага, крупные университетские города Югославии. Большая группа правоведов, философов и публицистов появилась в 1922 г. в Берлине, доставленная в Германию на известном «пароходе философов».

В 1925 г. в Праге вышли два тома обстоятельного труда под названием «Право Советской России». В разделе об источниках права Н. Н. Алексеев, Н. С. Тимашев писали, что для установившейся в стране диктатуры важна не конституция, а «непосредственный и многообразный политический эксперимент». Категория закона к этому праву вообще неприменима, поскольку на практике отсутствует отличие законов от указов и один декрет может быть отменен каким-либо другим декретом без соблюдения каких-либо условий и без каких-либо специальных оговорок.

При этом, отмечал Алексеев, советская власть опирается на тот факт, что «захват власти был осуществлен угнетенными». Это обстоятельство он толковал в том смысле, что не голая сила сама по себе создает в Советской России право, а сила, освященная идеей борьбы за освобождение. По этой логике пролетарское

государство потому и обладает «правом на ограниченное насилие», что предполагает устранение всякого насилия. Подобная позиция, по мнению Алексеева, вырастает из своеобразного истолкования теории естественного права.

Правоведы русского зарубежья оказались наиболее подготовленными к сравнительному освещению советского опыта. Здесь обрели большую известность Н. А. Бердяев, П. А. Сорокин П. Б. Струве, Г. К. Гинс, Н. С. Тимашев, С. Л. Франк и др. С. И. Гессен, ученый секретарь Берлинского Русского научного центра, стал автором фундаментального исследования «Проблема правового социализма». В 40-х гг. он был приглашен для участия в разработке философских основ. Всеобщей декларации прав человека (принята в 1948 г.) совместно с Ж. Маритэном, Махатмой Ганди и другими крупнейшими философами.

Среди деятелей русского зарубежья особое место занимает Петр Бернгардович Струве (1870—1944), стоявший у истоков российской социал-демократии и эволюционировавший от легального марксизма к государственническому либерализму в духе Каверина и Чичерина.

В статье из сборника «Вехи» и в сборнике собственных статей «Патриотика» он развивал идеи об особой культурной роли интеллигенции, ее взаимодействии с государством, а также о роли государственности с ее мощью и дисциплиной в деле формирования нового политического и культурного сознания русского человека, в состав которого входит также «идея права и прав».

Своеобразие политической действительности России после Манифеста 17 октября и создания Государственной думы состояло, по оценке Струве, в том, что «конституция существует в праве только в законе и отсутствует в правосознании правящих; конституция отсутствует в жизни, в том политическом воздухе, которым дышит обыватель внутри страны, и она несомненно присутствует в том политическом воздухе, которым, как член международной семьи, дышит все государство». При этом недовольство самодержавным абсолютизмом выросло до такой степени, что, по мнению Струве, конституционализм стал, по сути, народной идеей.

Крушение монархии обнаружило «чрезвычайную слабость национального сознания в самом ядре Российского государства, в широких массах русского народа». В этом был повинен «старый порядок» с его систематической борьбой против образованных элементов нации, с его безответственной бюрократией и с таким официальным национализмом, который «не собирает, дробит государство». А между тем, по мнению Струве, государство есть такой «организм», который во имя культуры подчиняет народную жизнь началу дисциплины — основному условию государственной жизни.

По характеристике Струве, «культура есть то, что народу дает бытие, а государству — смысл и оправдание». Еще в первой своей монографии «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России» (1894), отмеченной духом преодоления марксизма, он призывал «пойти на выучку к капитализму», с тем чтобы содействовать культурному росту на Родине. После февральской революции он уже призывает придать новой государственности незыблемую основу «культурно-обоснованного патриотизма» и организует в мае 1917 г. «Лигу русской культуры». После Октябрьской революции он переживает все тяготы гражданской войны и скитаний на чужбине (Белград, Париж).

Критикуя режим коммунистического правления и хозяйствования, Струве ратовал не за реставрацию старого режима, которую он считал невозможной, а за установление действительно нового порядка с «прочно огражденной свободой лица и сильной правительствующей властью».

Питирим Александрович Сорокин (1889—1968) родился в д. Турья Коми-Пермяцкой области в крестьянской семье. Окончил Психо-неврологический институт и Петроградский университет; магистр уголовного права и доктор социологии, почетный доктор ряда американских и европейских университетов. Преподавал в Петроградском университете, затем университете Миннесоты и Гарварда. Был личным секретарем известного социолога и общественного деятеля М. М. Ковалевского, в Петроградском университете с 1919 г. читал первый в нашей стране систематический курс социологии. Принимал активное участие в политической жизни, состоял в партии эсеров. После Февральской революции работал в качестве доверенного лица и личного секретаря А. Ф. Керенского, состоял членом Совета Российской республики, редактировал газету «Воля народа». В 1922 г. был выслан за пределы Советской России. С 1930 г. — профессор Гарвардского университета, основатель и глава факультета социологии (1939—1959 гг.). Почетный член Американской академии искусств и наук, Болгарской и Румынской королевских академий искусств и наук и др. Президент международной социологической ассоциации, Американского социологического общества. Опубликовал около 40 книг и 1000 статей на главных языках Европы и Азии. О нем написано 10 книг и тысячи статей. Классическими работами Сорокина стали «Современные социологические теории» (1928) и «Социальная и культурная динамика» (в 4 т. 1937—1941).

В области правоведения имя Сорокина связано с оформлением русской школы социологии уголовного права и криминологии. Еще в годы учебы в университете он сотрудничал и испытал значительное влияние Де Роберти, Ковалевского, Бехтерева, Петражицкого, Ростовцева, Павлова. Его интересы простирались в область философии, психологии, этики, истории и права, но в социологию он перешел после крупных изысканий в области криминологии и на этом поприще достиг многих результатов и почестей. В 1914 г. выходит его фундаментальная работа «Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали».

Все правила поведения автор подвел под рубрику из трех групп — дозволенные, запрещенные и рекомендованные. Социальная среда и социальное взаимодействие динамичны по своей природе. Сообразно с этим вызывается необходимость в изменении шаблонов группового поведения. В силу неодинаковой эластичности старых шаблонов у различных индивидов и благодаря тому, что не все индивиды стоят в одинаковом отношении к новым условиям, приспособление к этим условиям шло и идет не одновременно у различных членов, а разновременно (один опаздывает, другой опережает — это относится и к миру животных). В силу этой неодновременности возникает конфликт шаблонов и тем самым конфликт между различными частями группы. Группа либо распадается, либо ее единство устанавливается принудительно. Более сильная часть заставляет насильно «протестантов» соблюдать ее шаблоны посредством двоякого рода действий: положительных (наград) и отрицательных (кар). В животных обществах этот конфликт случается очень редко, в человеческих, где взаимодействие интенсивнее (а значит, и условия более изменчивы), этот конфликт случается гораздо чаще и принимает сознательно-мотивированную форму, проявляющуюся в выражениях «должен», «обязан», «имеет право». Нарушение шаблона превращается в «преступление», реакция на него—в «наказание», «сверхнормальный акт» превращается в подвиг, а реакция на него — в награду.

Общий вывод Сорокина сводится к следующему: с усложнением и расширением социальных кругов процесс взаимодействия совершается все сильнее и сильнее, а окружающая каждого индивида социальная среда становится все сложнее и сложнее. Поднимаясь от менее развитых и более простых обществ к обществам более культурным и дифференцированным, мы должны, заключает Сорокин, наблюдать и более быструю смену шаблонов. Повторяясь все большее число раз, шаблоны все более сливаются, становятся органически присущими человеку, а это, в свою очередь, ведет к уменьшению надобности и целесообразности давления кар и наград.

Шаблоны поведения, полезные только для одного этапа развития или же вообще социально вредные, благодаря более быстрому изменению условий успевают повторяться меньшее число раз. Они становятся более гибкими, или, по крайней мере, менее тривиальными, и тем самым легче поддаются изменению и искоренению. Это значит, что с ростом культуры нужны и менее жестокие способы воздействия для их искоренения, для преодоления социальных конфликтов.

Из исторического опыта разных эпох и народов Сорокин выводит «историческую тенденцию прогрессирующей быстроты эволюции и постепенного падения санкций, кривой кар и наград (преступлений и подвигов)». Говоря о новизне предмета своего изучения, Сорокин отмечает, что «преступно карательные явления, изучаемые догматикой уголовного права, не охватывают всего класса однородных явлений и имеют дело лишь с маленькой частью целого класса. А в силу этого социолог может и должен не ограничиваться сферой официально-позитивных преступлений и кар (подвигов и наград), изучаемых уголовным правом (или имеющим равное основание на существование наградным правом), а может ловить свою «рыбу» и вне этой области, в более обширных морях социальной реальности».

В давнем споре юридических позитивистов с философами права о соотношении права и морали Сорокин твердо встал на сторону последних. В томе втором «Социальной и культурной динамики» (1937), целиком посвященном «флуктуации систем истины, этики и права», право вообще и уголовное право в особенности характеризуются им как лучшие выразители перемен, происходящих в нравах, и этноюридической ментальности в их повседневном рутинном проявлении. Каждая культура имеет некий ряд деления человеческих поступков и других событий в оппозиционных терминах-градациях, таких, например, как «правый и неправый», «одобренный и неодобренный» «моральный и неморальный», «законный и незаконный». Это деление обнаруживается еще в примитивных обществах и затем в греко-римской и западной культурах, и так до наших дней. Оппозиционные элементы могут иметь и такую градацию: «правильный — более правильный — самый правильный». В отношении неправильных поступков тоже есть своя градация: фелонии, мисдиминоры, преступления, деликты (в западноевропейском словоупотреблении); преступления, проступки и нарушения (в русском праве). Градация правильных и неправильных проступков может быть еще более сложной (дурной поступок, святотатство; героический поступок, святой, священный).

Всякий введенный в силу и действующий кодекс «официального» права является самым авторитетным, а также в известной мере самым точным и самым достоверным отражением этической ментальности и этической дифференциации поступков в высших классах. Но здесь существенно одно обстоятельство. Дело в том, что всегда имеет место некоторое расхождение между ситуацией, которая характеризуется в «официальном законе», и психосоциальной ментальностью членов общества. И это расхождение тем больше, чем быстрее меняется социально-этическая жизнь. Официальные законы не могут быть изменены от случая к случаю, и поскольку общественная жизнь подвержена изменению постоянно, то вышеупомянутое расхождение является неизбежным. На это обратил внимание в свое время Петражицкий, который писал о конфликтах и расхождении между «официальным и интуитивным правом».

Отвечая на вопрос, почему уголовное право отражает этическую ментальность и этическую дифференциацию в большей мере, чем гражданское, конституционное и административное право, Сорокин приводит следующие доводы: уголовное право больше любого другого связано с «неправильным» поведением в его худших формах; оно больше других говорит о формах неправильного поведения; градация преступлений является хорошим индикатором в сравнительном анализе тяжести специфического класса запретных деяний.

После высылки из России интересы ученого сосредоточились главным образом на процессах социальной организации, дезорганизации и реорганизации, а также на панорамическом обозрении всей прошлой истории человечества с особенным вниманием к изменчивым соотношениям основных социальных факторов как главной причины и средоточия социальных перемен.

Социальная область жизни предстает у Сорокина сложной иерархией различных социальных и культурных систем и подсистем (религии, этики, науки, искусства, экономики, политики, права). Социология как наука предстает в этой связи как обобщающая теория структуры и динамики социальных и культурных систем с различной степенью их интегрированности — от механического сосуществования элементов до чисто духовной («логико-значимой») интеграции, которая имеет решающее значение.

Каждая культура есть специфический тип исторической целостности (системы) и характеризуется следующими идейными параметрами: представления о природе реальности, о природе основных потребностей человека, о степени и методах их удовлетворения. Отсюда выводится различение трех видов мировосприятия и соответственно три «типа культуры»: чувственный, т. е. основанный на данных наших ощущений; идеациональный, в котором преобладают элементы рационального (логико-понятийного) мышления и объяснений и идеалистический, в котором преобладает интуитивный способ познания и объяснений окружающего мира. Преобладающая в данную эпоху система представлений («истин», ценностей) образует основополагающую детерминанту для социокультурной динамики, именно она определяет общую природу данного искусства, философии, религии, этики, экономики и политических отношений.

В 1947 г. Сорокин выступил с программой «спасения человечества» на базе «альтруистической любви и поведения» и основал в Гарварде Центр по изучению творческого альтруизма. Сорокин (вместе с Н. С. Тимашевым) — один из авторов теории своеобразной конвергенции периода Второй мировой войны. В книге «Россия и Соединенные Штаты Америки» (1944) он высказывает мысль о созвучии фундаментальных идеалов двух обществ и, основываясь на циклических закономерностях великих революций, на которые обратили внимание еще А. Токвиль и И. Тэн, делает предположение, что после деструктивной фазы (упадка коммунизма) настанет период роста новой, жизнеспособной России.