3. модель «единой фабрики» и ее корректировка

3. модель «единой фабрики» и ее корректировка

Кроме Программы РКП(б) доктринальное обоснование политики «военного коммунизма» можно найти в сочинениях таких руководящих деятелей Советского государства, как председатель Реввоенсовета Л. Троцкий, главный редактор газеты «Правда» Н. Бухарин, первый председатель ВСНХ Н. Осинский, председатель Комитета хозяйственной политики ВСНХ Ю. Ларин, председатель президиума Социалистической академии Е. Преображенский и др. В качестве главных мер перехода к социалистическому хозяйству эти авторы называли:

максимальное посредством национализации обобществление хозяйства, при котором «вообще не должно быть отдельных предприятий, хотя бы и государственных; есть только технические производственные единицы, частицы единого общественного хозяйства»;

установление в национализированной промышленности по образцу форм германского военно-государственного капитализма, «наполняемых пролетарским классовым содержанием», жесткой вертикали ВСНХ (Высший совет народного хозяйства) отраслевые «главки» и «центры» предприятия;

милитаризация труда;

неуклонная замена торговли «планомерным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов», беспощадная борьба со спекуляцией;

превращение банковского аппарата в «аппарат единообразного учета и общего счетоводства Советской Республики» с перспективой уничтожения банка и превращения его в «центральную бухгалтерию», проведение мер, расширяющих область безденежного расчета и подготовляющих уничтожение денег.

Большевики довершили развал расстроенной войной и революциями денежной системы, видя в полном обесценении (нуллификации) денег способ борьбы с классовыми врагами и закономерный путь к переходу на безденежные хозяйственные связи; была начата разработка технико-статистических методик перевода сложного труда в простой, для того чтобы заменить систему денежных «измерителей ценности» иными единицами учета трудовыми («тредами») или «энергетическими» («энедами»).

Проделывая «опыт революции», В. Ульянов-Ленин руководствовался принципом «политика не может не иметь первенства над экономикой» и ограничивался на ходу вносимыми прагматическими изменениями в те схемы, которые он в более ранних работах очертил отрывочными, хотя и категоричными, замечаниями:

социализм «крупное производство без предпринимателей», «уничтожение товарного хозяйства»;

«постоянно, сознательно поддерживаемая пропорциональность означала бы планомерность»;

«все общество будет одной и одной фабрикой с равенством труда и равенством оплаты»;

«свергнуть капиталистов, разбить железной рукой вооруженных рабочих этих эксплуататоров, сломать бюрократическую машину современного государства и перед нами... высоко технически оборудованный механизм, который вполне могут пустить в ход сами объединенные рабочие, нанимая техников, надсмотрщиков, бухгалтеров, оплачивая всех их, как и всех вообще государственных чиновников, заработной платой рабочего».

Представляя себе плановое хозяйство как «единую фабрику», Ленин представлял экономическую политику «диктатуры пролетариата» как прямое властное регулирование с решением конкретных кадровых и научно-технических задач, главнейшие из которых: 1) освоение естественных производительных сил; 2) электрификация; 3) научная организация труда и управления (НОТ). Важнейшими коррективами, внесенными в первоначальный ленинский эгалитаризм, были признание несостоятельности «рабочего контроля» и особо оговоренное в партийной программе отступление «на известное время» от принципов равенства более высокое вознаграждение специалистов, «чтобы они могли работать лучше, чем прежде».

Наиболее развернутое изложение доктрины планового хозяйства как «общественно-технической задачи» дал Н. Бухарин в книге «Экономика переходного периода» (1920), провозглашая «конец политической экономии» при переходе от «неорганизованного» товарного хозяйства к «организованному» социалистическому и «пролетарское» внеэкономическое принуждение «начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью» как «метод выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи». В таком контексте Бухарин ставил проблему «соподчинения технической интеллигенции пролетариату». Бухарин признал «структурно решающим, самым основным вопросом» проблему «социального сгустка организационного и техническо-научного опыта ex-буржуазии организаторского типа и ниже ее стоящей технической интеллигенции». Он писал, что «функционально техническая роль интеллигенции срослась с ее монопольной позицией как социально-классовой группы при господстве капитала»; диктатура пролетариата переворачивает общественную иерархию, в которой техническая интеллигенция сохраняет то же «среднее место» над основной массой рабочего класса, но в подчинении выражающей его «коллективную волю» государственно-экономической власти. Бухарин считал основной внутренней задачей строительного фазиса революции преодоление «упорства навязчивой идеи здорового капитализма» в сознании интеллигенции и уповал на внутреннее перерождение «специалистов» и на подъем из рядов пролетариата новых слоев, которые постепенно становятся вровень со старой интеллигенцией.

Признание необходимости ввиду угрозы «российской Вандеи» оставить политику «военного коммунизма» и перейти к нэпу задали новый контекст видению проблем планового хозяйства. Общие ориентиры теперь были определены так: «развязать стихию рынка, чтобы затем обуздать ее планом»; «не запретить или запереть развитие капитализма, а направить его в русло» государственного капитализма (концессии Советского государства иностранным капиталистам, а также кооперацию, привлечение государством предпринимателей как торговцев-комиссионеров, аренду госпредприятий или земельных (лесных) угодий). Главная задача нэпа была сформулирована Лениным как экономическая «смычка» между той мелкокрестьянской, мелкобуржуазной, мелкособственнической стихией, которая «ежедневно, ежечасно и в массовом масштабе рождает капитализм», и социализированной «крупной промышленностью», в которую был введен принцип хозяйственного расчета.

Необходимость уживаться с крестьянином-хлеботорговцем; искать компромисса (в форме концессий) с капиталистическим миром, пока пролетарская революция в других странах запаздывает; «лично заинтересовать» через хозрасчет работников предприятий госпромышленности таковы звенья «цепи» признания Лениным неосуществимости непосредственного перехода к нерыночному плановому хозяйству.

Творец нэпа определил его как «тип экономических отношений, который вверху имеет вид блока пролетарской государственной власти с иностранным капиталистом для свободного оборота с крестьянством внизу». Внимание, которое Ленин уделял концессиям, было, возможно, связано (хотя прямых ссылок на это нет) с влиянием книги буржуазного профессора В.И. Гриневецкого (1861-1919) «Послевоенные перспективы русской промышленности» (1918), где восстановление и структурное преобразование российского хозяйства увязывались с реинтеграцией страны в мировую экономику и привлечением иностранных капиталов.

Налаживание связи с крестьянской деревней и с мировым рынком потребовало от большевиков проведения денежной реформы 1922-1924 гг., обеспечившей устойчивую валюту советский червонец. Однако надежды на приток капиталов из стана «классовых врагов» вскоре развеялись. С другой стороны, ни сам творец нэпа, ни его соратники не смогли найти концептуальной смычки между планом и рынком, в то же время выслав из страны праволиберальных экономистов, заявлявших о несовместимости социалистического строя с рациональным хозяйствованием.

Последним усилием Ленина осуществить «коренную перемену всей нашей прежней точки зрения на социализм» был призыв обратить внимание на кооперацию, «чтобы достигнуть через нэп участия в кооперации поголовно всего населения», поскольку «строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата на буржуазией это есть строй социализма».

После смерти Ленина его партийным соратникам, а также и привлеченным на ответственную работу в Госплан, ВСНХ, наркоматы и вузы беспартийным экономистам и молодым «красным профессорам» предстояло в жарких дебатах определиться по проблеме плана и рынка. Эта осевая проблема советской экономической мысли 1920-х годов раскрывалась веером проблем более конкретных, среди которых можно выделить:

методологические проблемы познания объективных законов социалистической экономики;

проблемы теоретического осмысления новых явлений, всплывавших из бурных волн нэпа, «ножниц цен», товарного дефицита и т.д.;

острейшие проблемы практической политики о возможности построения социализма в одной стране; об источниках капиталовложений для индустриализации; о рабоче-крестьянском союзе; о характере народнохозяйственного планирования.

Экономические дискуссии по этим проблемам проходили на фоне ожесточенной политической борьбы за руководство в партии большевиков.