1. деньги и продукт

1. деньги и продукт

Макроэкономические идеи «классиков» складывались в полемике с меркантилизмом и во многом были связаны с переосмыслением и переоценкой роли денег. После краха финансовой системы Джона Ло эта задача казалась особенно актуальной. Развенчанию были подвергнуты меркантилистские представления, объявлявшие деньги двигателем торговли и отождествлявшие их с капиталом. Напротив, количественная теория денег, оставлявшая за ними в основном пассивную роль, пережила второе рождение.

Доход как расход

Одним из пионеров в применении такого макроэкономического понятия, как «национальный доход», был француз П. Буагильбер (см. гл. 3, § 2). Его подход базировался на понимании того, что расходы одних людей это одновременно доходы других. Соответственно, национальный доход совпадал, по Буагильберу, с величиной совокупных расходов населения, под которыми в свою очередь понимались потребительские расходы.

Если меркантилисты полагали, что деньги это покупательная сила, которая ведет за собой торговлю и производство, то Буагильбер показал, что эта роль по праву принадлежит не самим деньгам, a тому, на что и ради чего они тратятся потреблению, а точнее, денежному потребительскому спросу населения. Сами деньги всего лишь временный носитель такого спроса. Важно не только количество денег, но и скорость их оборота: чем быстрее они оборачиваются, тем меньше их нужно. Отсюда внимание, которое Буагильбер (вслед за У. Петти) придавал ускорению оборота денег, а также его стремление противодействовать «придерживанию» денег.

Исходя из того, что основную массу потребителей составляют бедные слои населения, которые тратят на потребление весь свой денежный доход (в отличие от богатых, которые часть такого дохода сберегают, препятствуя возвращению денег в оборот), Буагильбер сделал важный практический вывод, согласно которому перераспределение части налогового бремени в пользу бедных слоев должно увеличивать потребление и, стало быть, национальный доход.

Следующий шаг в осмыслении проблемы связан с А. Смитом. Как мы уже знаем (см. гл. 4, § 1), он полагал, что сбережения, иначе говоря, доход, не потребленный первичным владельцем, вовсе не потеря для экономического оборота. Напротив, это единственная ' дохода (прежде всего прибыли), которая обеспечивает накопление питала и наращивание богатства. Самое примечательное в аргументации Смита то, что сбережения и, соответственно, накопление капитала он не противопоставлял потреблению. Предполагалось, что расширение производства означает, прежде всего, увеличение сред авансируемых на наем работников. В этом качестве сбережения отличаются от прочих потребительских расходов и потому не могут быть фактором снижения национального дохода.

Прямая увязка капиталонакоплений (инвестиций) с потребительским спросом характерная черта классической школы. В основе этого представления классическая трактовка капитала.

Понятие капитала

Экономисты классической школы понимали капитал иначе, он воспринимался обыденным сознанием: «[л]юди, совершенно нет ученные размышлять об этом предмете, писал Дж. Ст. Милль, - полагают, что капитал это синоним денег». Для Смита и, вслед за ним, для Милля капитал это «запас продуктов различного рода, достаточно точный для содержания его [человека] и снабжения его необходимыми для его работы материалами и орудиями» в течение всего периода производства и продажи продукта его труда. Капитал это фактор производства, ответственный за все, что «текущий труд должен получать за счет прошлого труда и продукта прошлого труда».

Таким образом, в системе понятий классической политэкономии капитал характеризуется тремя существенными чертами:

капитал это продукт прошлого труда в отличие от естественных факторов производства: труда и земли (природы);

капитал это производственный или товарный запас в отличие от запасов для непосредственного потребления;

капитал это источник дохода в отличие от накоплений предметов роскоши.

 В зависимости от способа употребления капитал делится на основной и оборотный. Основной капитал, по Смиту, приносит прибыль, «не поступая в обращение или не меняя владельца», оборотный капитал против, «приносит доход только в процессе обращения или меняя хозяев».

Два вида капитала для Смита не вполне равнозначны: «[н]икакой основной капитал не может приносить какой-либо доход иначе, как только при помощи оборотного капитала... Земля, как бы улучшена она ни не принесет никакого дохода без оборотного капитала, на который содержатся рабочие, обрабатывающие ее и собирающие ее продукт». Именно затраты оборотного капитала служат источником пополнения запасов, предназначенных для непосредственного потребления, и потому именно они формируют чистый продукт общества .

Таким образом, производство, по мысли Смита, нацелено на потребление, и вся структура капитала подчинена этой цели. Основной капитал и воплощенная в денежной массе часть оборотного капитала обеспечивают общие условия производства, а остальные эле ты оборотного капитала представляют собой своеобразные фазы «вызревания» конечного результата: сначала это запас сырья и мате лов, затем запас готовой продукции, наконец запас потребительских благ в руках их конечного пользователя. Сохранение и увеличение таких запасов составляют, по определению Смита, «единственную цель и назначение, как основного, так и оборотного капитала.

Главная составляющая капитала, с точки зрения классиков политической экономии, это запас жизненных средств работников. Эти понятия порой использовались как идентичные. Подобное представление не было случайным. Прежде всего, оно отражало реальности доиндустриальной экономики, в которой труд был слабо вооружен, заработная плата расходовалась почти исключительно на продовольствие, а объем жизненных средств всецело зависел от урожая предшествующего года.

Но был еще один научно-аналитический фактор, закреплявший особую роль запаса жизненных средств в структуре капитала. С первых шагов своей науки, под влиянием практики сельского хозяйства экономисты привыкли исходить из условной предпосылки о годичном производственном цикле. В результате важное различие между двумя типами экономических величин «потоками» и «запасами» в значительной мере скрадывалось. Так, величина земледельческого урожая это одновременно величина годового продукта отрасли («поток») и величина запаса, созданного из этого продукта момент завершения уборочной кампании. Иначе обстоит дело с продукцией, скажем, сырьевых отраслей. Короткий произведенный цикл и равномерность поставок избавляют от необходимости ей создавать большие запасы такой продукции, и основная ее часть без промедления поступает на дальнейшую переработку. В итоге годовое производство сырья многократно превышает его запасы на любую дату. Так что в структуре запасов удельный вес зерна по сравнению с удельным весом сырья намного больше, чем соотношение объемов производства того и другого, особенно по состоянию на конец сельскохозяйственного года. Но и в составе чистого продукта общества готовая продукция сырьевых отраслей также практически не представлена, хотя и по другой причине в этом случае из-за ее промежуточного характера.

Промышленная революция изменила стандартный образ производства и капитала: на первый план выдвинулся основной кати к концу XIX в. капитал уже представлялся скорее как парк машин и оборудования. Это нашло отражение и в экономической теории в частности в том, что свойственное «классикам» понимание фонда заработной платы как части капитала было практически утеряно.

Теория фонда заработной платы

Классическое понятие капитала нашло характерное выражение в теории фонда заработной платы. Эта теория использовалась для объяснения заработной платы как рыночной (краткосрочной) цены труда, в отличие от естественной цены труда, которую «классики» привязывали к прожиточному минимуму, ссылаясь на то что длительное отклонение уровня зарплаты от такого минимума будет компенсироваться через динамику народонаселения:

за счет увеличения смертности при зарплате ниже прожиточного минимума, и за счет роста рождаемости при относительно высоком уровне.

Теория фонда заработной платы исходила из того, что как предложение труда, так и спрос на него в каждый момент времени достаточно жестко фиксированы: предложение количеством наличных рабочих рук, спрос величиной оборотного капитала в виде жизненных средств, зарезервированных для поддержания наемных работников. Соответственно, размер заработной платы определялся как частное от деления капитала на число работников. «Для рабочего класса, писал Дж.Ст. Милль, важны не абсолютный объем накопления или абсолютный объем производства, даже не абсолютная величина средств, предназначенных для распределения среди работников, а соотношение между этими средствами и численностью людей, между которыми делятся эти средства. Положение класса работников нельзя улучшить каким-либо иным способом, кроме изменения этого соотношения в пользу трудящихся» (указ. соч. Т. 2. С. 50).

Условия Англии середины XIX в. мало соответствовали предпосылкам, на которых базировалась эта теория. Возникшая на этой почве критика в ее адрес стала причиной важного исторического эпизода, когда Дж.Ст. Милль в 1869 г. публично отрекся от теории фонда заработной платы.

Юм: механизм цен и денежных потоков

Tis none of the wheels of trade: 'Tis ths oil

 D. Hume. 1752

Если деньги не капитал и не двигатель торговли, то какую же роль отводила им классическая политэкономия? Краткий афористичный ответ на этот вопрос дал Дэвид Юм (1711-1776), знамени шотландский философ, друг А. Смита. Деньги, по выражению Юма, «это не колеса торговли, это смазка для них». Ему же принадлежит первое теоретическое обоснование пассивной по преимуществу роли денег в хозяйственных процессах.

Под деньгами Юм подразумевал драгоценные металлы золото и серебро. В основе его теории лежали три основных положения:

а) чистый платежный баланс страны оплачивается драгоценными металлами, (этот тезис разделялся всеми меркантилистами);

б) уровень цен определяется количеством денег в стране (это положение не что иное, как простейшая форма количественной теории денег);

в) соотношение импорта и экспорта зависит от отношения между уровнями цен внутри страны и за рубежом.

Опираясь на эти положения, Юм проследил цепочку зависимостей между денежной массой, ценами и платежным балансом:

рост денежной массы (в результате активного торгового баланса ли деятельности золотодобытчиков) ведет к росту цен внутри страны;

как следствие снижается конкурентоспособность отечественных товаров импорт относительно дешевеет, экспорт сдерживается;

это сказывается на платежном балансе, который становится пассивным, что вызывает отток денег из страны;

в результате ситуация начинает развиваться в противоположном направлении: внутренние цены снижаются конкурентоспособность страны растет платежный баланс улучшается приток денег в страну возобновляется... и т.д.

Теория Юма продемонстрировала тщетность меркантилистской политики, нацеленной на привлечение денег в страну: нет смысла •специально регулировать денежные потоки, если сами они зависят от объективных условий торговли, таких, как уровень цен и конкурентоспособность продукции. Одновременно это была одна из первых успешных попыток четкого описания механизма саморегулирования в экономике.

Теория Юма и лежащая в ее основе количественная теория денег органично дополняли мир «реальной»(«продуктовой») экономики классической школы. В самом деле: приток денег воздействует только на уровень цен, но никак не на «реальные» процессы объем и структуру спроса и производства. Задача экономиста объяснить реальные процессы, т.е. проникнуть за денежную «вуаль». Эти взгляды разделялись признанными лидерами классической политической экономии Ж.-Б. Сэем, Д. Рикардо, Дж.Ст. Миллем.