3. конфликт между производственной деятельностью и зоологическим индивидуализмом в стаде поздних предлюдей

3. конфликт между производственной деятельностью и зоологическим индивидуализмом в стаде поздних предлюдей

Поведение поздних предлюдей, так же как и поведение ранних предлюдей и других животных, было рефлекторной деятельностью и, как всякая рефлекторная деятельность любого животного, могло быть направлено лишь к удовлетворению биологических потребностей, инстинктов. Поэтому отношения внутри стада поздних предлюдей не могли сколько-нибудь существенно отличаться от тех, которые имели место в стаде ранних проантропов. У поздних предлюдей, как и у ранних, существовал антагонизм между стадом и гаремной семьей. В стаде поздних предлюдей, как и в стаде ранних, шла постоянная ломка и перестройка системы доминирования, имели место кровавые конфликты, завершавшиеся нередко смертью. В стаде поздних предлюдей, как и в стаде ранних, существовали лишь зоологические отношения, господствовал зоологический индивидуализм. Стадо поздних предлюдей было зоологическим объединением.

И в то же время оно отличалось от всех предшествовавших ему зоологических объединений, в том числе и от стада ранних предлюдей. Будучи зоологическим объединением, оно было в то же время объединением существ, которые не только приспособлялись к среде, но и производили, существ, у которых приспособление к внешней среде было опосредствовано производством. И это обстоятельство делало зоологический индивидуализм в стаде поздних предлюдей явлением, препятствовавшим совершенствованию их приспособления к внешней среде и тем ставившим под угрозу их существование.

Определенное противоречие между зоологическим индивидуализмом и потребностью приспособления к среде существовало, как отмечалось в главе V, уже в стаде ранних предлюдей. Происходившие в нем бесконечные конфликты могли ставить и ставили под угрозу существование стада и тем самым его членов. Но прямо осуществлению и совершенствованию приспособительного предчеловеческого труда, осуществлению и совершенствованию деятельности по приспособлению к внешней среде они не мешали.

Во время отражения нападения извне и во время охоты все конфликты внутри стада прекращались и оно выступало как единое целое. Единство действий всех членов стада во время обороны и охоты обусловливалось совпадением их стремлений к удовлетворению инстинктов. Нападение извне угрожало всем членам стада и поэтому все они стремились его отразить. Совпадение стремлений всех членов стада удовлетворить пищевой инстинкт лежало в основе единства их действий в момент охоты. Пока животное не было убито, стремления всех членов стада совпадали. Столкновение их стремлений к удовлетворению пищевого инстинкта начиналось уже после успешного завершения охоты.

Конфликты и стычки в стаде ранних предлюдей не только прямо не мешали протеканию приспособительного предчеловеческого труда, но даже в определенном отношении способствовали его совершенствованию. Как правило; из внутристадных конфликтов победителями выходили индивиды, которые по своей физической организации были в большей степени, чем остальные, способны к использованию палок, камней и других орудий, которые обладали наибольшим опытом их использования, которые наиболее ловко и умело ими оперировали. В результате стычек происходил отбор особей, наиболее приспособленных к рефлекторному присваивающему труду. Отбор, происходивший в результате внутристадных конфликтов, совпадал с направлением отбора, приспосабливавшего ранних предлюдей к внешней среде.

Бесконечные конфликты внутри стада ранних предлюдей могли мешать и мешали их деятельности по приспособлению к среде лишь косвенно — путем уменьшения размеров стада до уровня, делавшего его мало способным или совсем не способным к обороне и нападению. В стаде поздних предлюдей бесконечные конфликты начали мешать приспособлению к среде не только этим, но и другим путем.

Как уже указывалось, приспособление поздних предлюдей к внешней среде было опосредствовано производством. Успех их деятельности по приспособлению к внешней среде прямо зависел от уровня развития деятельности по изготовлению орудий, от ее успешности. Все, что расстраивало производственную деятельность и мешало ее развитию, расстраивало и препятствовало приспособлению поздних предлюдей к среде. А бесконечные конфликты в стаде поздних предлюдей прямо расстраивали производственную деятельность, прямо препятствовали ее совершенствованию.

Стычки и столкновения в стаде поздних предлюдей, как и в стаде ранних, прекращались на время обороны от врагов и охоты. Эти периоды были резко очерчены во времени. Период обороны открывался нападением извне и завершался уничтожением или бегством врага. Период охоты начинался с момента обнаружения животного, которое могло быть добычей, и завершался либо убиением этого животного, либо отказом от его дальнейшего преследования, если оно оказывалось безнадежным. Во время этих резко очерченных периодов, характеризовавшихся единством действий членов стада и прекращением конфликтов внутри него, осуществление производственной деятельности было, разумеется, невозможно. Она могла осуществляться лишь в остававшиеся свободными от охоты и обороны периоды времени, т.е. в периоды, в течение которых происходили конфликты внутри стада.

Производственная деятельность не могла сама по себе вызвать такого единства действий, как охота и оборона. В.. основе единства действий животных лежит прежде всего совпадение их стремлений к удовлетворению инстинктов.

Такого совпадения стремлений производственная деятельность вызвать не могла, ибо в отличие от охотничьей и оборонительной прямо к удовлетворению инстинктов направлена не была. Она способствовала удовлетворению инстинктов лишь косвенно, обеспечивая поздних предлюдей более совершенными орудиями обороны и охоты. К этому нужно добавить, что, будучи по своей природе коллективной, производственная деятельность в то же время не требовала с необходимостью, чтобы ею занимались все без исключения члены стада в одно время. Если оборона и охота могли быть успешными лишь при условии, если все или почти все члены стада, принимали в них участие, то производственная деятельность могла завершиться успешно и в том случае, если в ней принимало в данный момент участие лишь некоторое количество членов объединения.

Вследствие всего этого начало производственной деятельности не могло быть столь резко и прямо отмечено, как начало периодов обороны и охоты, и не могло повлечь за собой прекращение внутристадных конфликтов. Производственная деятельность не могла строго локализоваться во времени и образовать свой собственный период, свободный от всякой иной деятельности. Внутристадные конфликты, продолжавшиеся и во время протекания производственной деятельности, неизбежно должны были нарушать ее ход, расстраивать ее, мешать передаче трудового опыта, препятствовать ее дальнейшему совершенствованию.

Внутристадные конфликты препятствовали успешному развитию производственной деятельности и тем, что в результате их могли погибать и погибали индивиды, наиболее приспособленные к ней и обладавшие наибольшим производственным опытом. Если качества, делавшие индивида более приспособленным к использованию орудий, совпадали с теми, которые давали ему возможность выходить победителем из междоусобных стычек, то этого нельзя сказать о качествах, делавших индивида более способным к производственной деятельности. Лучшая приспособленность к совершению производственных операций, больший производственный опыт сами по себе не давали преимуществ в драках и стычках.

Таким образом, конфликты, бытовавшие в стаде поздних предлюдей и являвшиеся проявлением зоологического индивидуализма, прямо расстраивали производственную деятельность и препятствовали ее совершенствованию. Тем самым они мешали ее приспособлению к среде и в том случае, когда не вели к сколько-нибудь значительному уменьшению размеров стада и даже вообще не вели к уменьшению размеров стада. Даже тот уровень остроты конфликтов, который ни в малейшей степени не помешал бы стаду ранних предлюдей успешно обороняться и охотиться, вообще никак не сказался бы на их деятельности по приспособлению к среде, был опасным для поздних предлюдей, ибо расстраивал их производственную деятельность и мешал ее развитию, не говоря уже о том уровне остроты конфликтов, который делал стадо ранних предлюдей менее способным к обороне и нападению.

Стадо обезьян, явившееся той основой, на которой возникло стадо ранних предлюдей, и тем самым и стадо поздних предлюдей, было вызвано к жизни потребностью приспособления к внешней среде, прежде всего потребностью удовлетворения такого биологического инстинкта, как оборонительный. Вызванное к жизни потребностью приспособления к внешней среде стадо обезьян вполне удовлетворяло эту потребность. Возникшее из стада обезьян стадо ранних предлюдей также было призвано обеспечить удовлетворение потребности приспособления к внешней среде. Только в стаде могла успешно осуществляться такая форма приспособительной деятельности, как присваивающий рефлекторный труд, могло успешно обеспечиваться удовлетворение двух таких важнейших биологических инстинктов, как пищевой и оборонительный. Вызванное к жизни потребностью приспособления к среде стадо ранних предлюдей в целом способствовало удовлетворению этой потребности, но не вполне. Стадо ранних предлюдей, как и предшествовавшее ему стадо обезьян, было конгломератом гаремных семей и холостяков. Это обстоятельство в условиях, когда основной формой приспособления к внешней среде стал присваивающий животный труд, неизбежно превратилось в источник кровавых конфликтов, которые могли приводить и в определённых случаях приводили к распаду стада и гибели предлюдей.

Переход от ранних предлюдей к поздним был связан с возникновением совершенно новой формы деятельности — производственной, качественно отличной от приспособительной. Этой новой формой деятельности было опосредствовано приспособление поздних предлюдей к среде. Но если отношение поздних предлюдей к природе носило иной характер, чем отношение к ней ранних предлюдей, то отношение их друг к другу не отличалось сколько-нибудь существенно от отношения последних друг к другу. Стадо поздних предлюдей по своей структуре не отличалось от стада ранних предлюдей и стада обезьян. Оно также представляло собой конгломерат гаремных семей и холостяков,

Возникшее из потребности приспособления к внешней среде стадо, состоящее из гаремных семей и холостяков, уже не вполне соответствовало такой форме деятельности, как животный присваивающий труд, несмотря на то, что он являлся деятельностью приспособительной, деятельностью, хотя и не могущей осуществляться вне объединения, но тем не менее по самому своему существу индивидуальной. Тем более не могло оно отвечать потребности функционирования и развития такой качественно отличной от приспособительной формы деятельности, как производственная, бывшей по самой своей сущности коллективной. Безраздельное господство зоологического индивидуализма в стаде поздних предлюдей находилось в резком противоречии с коллективной по своей природе производственной деятельностью, подрывало и расстраивало ее, мешало, препятствовало ее развитию. Тем самым оно подрывало и расстраивало приспособление поздних предлюдей к среде, мешало его совершенствованию.

Коллективная по своей природе производственная деятельность не могла успешно развиваться в оболочке возникшего из потребности удовлетворения индивидуальных по своей сущности биологических инстинктов зоологического приспособительного объединения. Чем дальше развивалась производственная деятельность, тем в большей степени зоологический, приспособительный по своему существу характер объединения, в котором она осуществлялась, становился тормозом для ее развития, тем в меньшей степени это объединение удовлетворяло потребностям производства, а тем самым и потребностям приспособления к среде. Рано или поздно развитие производственной деятельности неизбежно должно было дойти до такого предела, за которым ее дальнейшее совершенствование в оболочке зоологического объединения, в обстановке безраздельного господства зоологического индивидуализма стало абсолютно невозможно. С этого момента насущной жизненной необходимостью, настоятельной потребностью стало ограничение зоологического индивидуализма, перестройка объединения, в котором осуществлялась производственная деятельность, превращение последнего из объединения биологического, приспособительного в объединение производственное, экономическое.

Так как основой и источником большинства конфликтов в объединении поздних предлюдей, как и в предшествовавшем ему объединении ранних предлюдей, был антагонизм между стадом и гаремной семьей, то эта производственная по своему существу необходимость, экономическая по своему существу потребность проявилась прежде всего в форме потребности, необходимости преодоления антагонизма между стадом и гаремной семьей. Производство, развиваясь, на определенном этапе своей эволюции, таким образом, неизбежно потребовало разрешения антагонизма между гаремной семьей и стадом, причем разрешения его одним строго определенным способом — путем разрушения гаремных семей, путем растворения их в стаде. Никакой другой путь разрешения антагонизма между гаремами и стадом не мог отвечать потребностям развития производственной деятельности, Распад стада на самостоятельные гаремные семьи, приведший к деградации даже приcпособительного труда, неизбежно положил бы конец не только развитию, но и самому существованию производственной деятельности. Только стадо без гаремных семей могло быть объединением, в котором производственная деятельность получила бы возможность дальнейшего развития.

Ликвидация гаремов, растворение их в стаде было невозможно без прочного подавления полового инстинкта всех самцов, входивших в стадо. Порожденная развитием производственной деятельности настоятельная потребность в коренной перестройке объединения, в котором она осуществлялась, в ограничении зоологического индивидуализма прежде всего проявилась в форме потребности обуздания такого биологического инстинкта, как половой.

Возникшая в объединении поздних предлюдей объективная потребность в перестройке этого объединения, в ограничении зоологического индивидуализма качественно отличалась от всех существовавших в нем остальных потребностей. Все остальные существовавшие в стаде поздних предлюдей потребности были биологическими потребностями, зоологическими инстинктами входивших в состав этого объединения существ. Возникшие и оформившееся в процессе приспособления к среде предшествующих поколений потребности могли существовать и существовали лишь как потребности отдельных конкретных индивидов, как индивидуальные потребности. В отличие от них потребность в ограничении зоологического индивидуализма, возникшая и оформившаяся в процессе развития производственной деятельности, была потребностью не биологической, а производственной, т.е. экономической. Имея своей основой коллективную по своей природе производственную деятельность, эта потребность была не индивидуальной, а коллективной. Она существовала как потребность всех членов объединения, вместе взятых, как потребность социальная, общественная,

Между производственной, социальной потребностью и биологическими, индивидуальными потребностями существовало противоречие. Удовлетворение социальной потребности требовало и предполагало ограничение такой важнейшей биологической потребности, как половая, требовало и предполагало обуздание полового инстинкта. Но это противоречие не было и не могло быть абсолютным. Между социальной, производственной потребностью и биологическими, индивидуальными существовало не только противоречие, но и совпадение. У поздних предлюдей, как уже неоднократно отмечалось, деятельность, прямо направленная к удовлетворению биологических потребностей, была опосредствована производственной. Все, что расстраивало производственную деятельность, препятствовало и приспособительной деятельности, мешало удовлетворению биологических потребностей.

Важнейшим фактором, расстраивавшим производственную деятельность поздних предлюдей, было ничем не ограничиваемое проявление полового инстинкта. Все в большей и большей степени расстраивая производственную деятельность, ничем не обуздываемое стремление к удовлетворению полового инстинкта все в большей и большей степени расстраивало приспособительную деятельность, все в большей и в большей степени препятствовало удовлетворению таких важнейших инстинктов, как пищевой и оборонительный, все в большей и большей степени ставило под угрозу существование поздних предлюдей, а тем самым и удовлетворение самого полового инстинкта. Неизбежно поэтому на определенном этапе удовлетворение производственной, социальной потребности в обуздании полового инстинкта стало необходимым условием удовлетворения всех индивидуальных, биологических потребностей, не исключая и половой, необходимым условием существования поздних предлюдей. Опосредствование приспособительной деятельности производственной необходимо привело к опосредствованию удовлетворения индивидуальных, биологических инстинктов удовлетворением социальной, производственной потребности.

Удовлетворение этой потребности состояло, как указывалось, прежде всего в подавлении полового инстинкта. Чтобы подавить такой стимул поведения каждого из поздних предлюдей, как половой инстинкт, социальная производственная потребность сама должна была стать фактором поведения каждого из них, стимулом их индивидуального поведения, причем более сильным, чем биологические потребности.

Поведение поздних предлюдей было высшей нервной, рефлекторной деятельностью и могло определяться и определялось прежде всего двоякого рода факторами: инстинктами и внешними раздражениями, падавшими на кору больших полушарий головного мозга. Оно представляло собой прежде всего результат взаимодействия влияния подкорковых безусловных центров и влияния внешних раздражителей. Известную роль в определении поведения поздних предлюдей, как и поведения ранних предлюдей и обезьян, играла исследовательская тенденция, имевшая своей основой чистокорковую доминанту.

Социальная, производственная потребность не могла, разумеется, стать подкорковой тенденцией, не могла обрести центр в подкорке. Не могла она стать и чистокорковой. Она могла влиять на поведение поздних предлюдей, лишь проявляясь в форме различного рода внешних явлений. Проявляясь, как и всякая необходимость, в форме случайностей, производственная, социальная потребность в обуздании полового инстинкта могла приводить и приводила к подавлению этого инстинкта, могла заставлять и заставляла членов стада подавлять половые инстинкты друг друга. Но такое подавление, будучи внешним, не могло быть ни прочным, ни сколько-нибудь длительным. Чтобы это подавление стало прочным и длительным, необходимо было превращение его из внешнего и во внутреннее. Необходимо было, чтобы производственная потребность, которая была потребностью всех индивидов, взятых вместе, но ни одного из них, взятого в отдельности, продолжая оставаться социальной, коллективной, стала бы в то же время внутренней потребностью каждого из членов стада, стала наряду с зоологическими инстинктами их индивидуальной потребностью, причем более важной, чем потребности биологические.

Однако пока поведение поздних предлюдей было рефлекторной деятельностью, это было невозможно. Невозможен был у поздних предлюдей, как и у других высших животных, и тот известный в животном мире путь прочного подавления полового инстинкта, который состоял в превращении зоологического объединения в коллективный биологический организм, а большинства его членов в бесполые существа.

Но производство, сделав настоятельной необходимость в прочном и постоянном подавлении полового инстинкта, открыло дорогу для превращения этой социальной, производственной потребности в индивидуальную. Эта дорога была открыта начавшимся освобождением производственной деятельности от рефлекторной формы.