Теории элит

Теории элит

В действиях лидеров и последствиях этих действий просматривается драматичность процесса лидерства. Сам факт существования политических лидеров придает истории личностную окраску и драматизирует ее. Упоминание имен некоторых полководцев, правителей, монархов, императоров, глав государств вызывает сильные чувства и ассоциации. Подобная драматичность несет в себе нечто притягательное, хотя притягательность эта бывает нередко обманчивой. Примером тому может служить теория «героя и толпы», согласно которой ход истории определяется выдающимися личностями275.

К такого рода теориям можно отнести и теории «правящих элит» небольших групп, сконцентрировавших всю власть в данной социальной системе в своих руках. К элитным группам относятся, например, члены конгресса, судьи, служащие государственного аппарата, сотрудники внешнеполитических ведомств и т.д. Истоки этой теории восходят еще к платоновскому «Государству» и аристотелевской «Политике», где впервые были поставлены вопросы типа: кто приходит к власти? каким образом формируются правящие элиты? какие выгоды извлекают власть предержащие? В новейшее время «отцами» этой теории явились Гаэтано Моска, Вильфредо Парето и Роберт Михельс. При наличии определенных различий в интерпретации проблемы их концепции все же объединяет одно общее положение, а именно: в любом организованном обществе элита составляет незначительное меньшинство, в то время как большинство населения не участвует в управлении и подчиняется власти элиты. Членов правящих элит, по мнению авторов данной теории, объединяет ряд признаков (которые до сих пор вызывают большие разногласия у исследователей): 1) все они принадлежат к наиболее состоятельным слоям общества, то есть их социальный статус и власть взаимосвязаны; 2) они представляют собой немногочисленную организованную группу, осознающую свои особые интересы и противостоящую разобщенным массам; 3) всегда находят консенсус, то есть достигают согласия по основным политическим и социальным проблемам, имеют единую шкалу ценностей; 4) у них отсутствует приверженность демократическим ценностям. «История всех мировых цивилизаций, -пишет Моска, сводится к стремлению доминирующих элементов захватить всю политическую власть и передавать владение ею по наследству»276.

Согласно исследованиям Миллза, США находятся во власти некой элиты, которая контролирует главнейшие общественные институты277.

Различные социологические подходы к лидерству во /многом опираются на понятия, описывающие всевоз-( можные элиты, автократические системы, классовые и кастовые общества. Почти вся литература, согласно Д.Беллу, начиная с трудов Аристотеля и Макиавелли, «отражает роль сильного, волевого, лидера в несознательных народных массах»278.

Как отмечал М.Вебер, классические модели бюрократий и подобные «элитные» подходы роднит авторитарный взгляд на общество, который подразумевает исключительное право лидеров управлять и безусловное подчинение им со стороны других людей.

По мнению Р.Михельса279, лидерство и демократия несовместимы, ибо рано или поздно лидерство неизбежно становится олигархичным, даже в тех политических организациях, которые изначально проповедовали принципы демократии. Лидеры, как таковые, не могут изменить ход истории, они не в состоянии устоять перед коррупцией, которая кроется в самой природе власти. Михельс приводит множество аргументов в защиту своей точки зрения: во-первых, широкие массы из-за своей пассивности и некомпетентности не могут и не хотят активно участвовать в политическом процессе, предпочитая роль ведомых; во-вторых, утверждение или установление демократии представляется затруднительным в достаточно крупных и сложных общественных системах, поскольку здесь невозможно услышать и учесть мнение каждого. Особенно спорным и нецелесообразным представляется Михельсу установление демократии в социальных общностях или государствах, находящихся в конфликте с внешними силами, так как в моменты кризиса наиболее эффективным средством выхода из него является твердая власть лидера и беспрекословное подчинение ему. Установлению олигархии способствует также характер самого лидерства и понимание лидером (или лидерами) своей роли в обществе. Лидеры, благодаря своему культурному и интеллектуальному превосходству над массами, образуют особую прослойку (элиту). Социальный статус, привилегии и особые качества, сделавшие их лидерами, еще более отдаляют их от народных масс. В профсоюзах и социалистических партиях, например, лидеры по своему образу жизни очень напоминают мелких буржуа. Будучи заинтересованными в сохранении за собой определенного социального положения, лидеры всеми силами пытаются его удержать. Кроме того, жажда власти черта, присущая многим лидерам, заставляет их прибегать к различным, иногда не слишком «чистым» средствам и методам для того, чтобы усилить свое влияние. В так называемых «демократических» партиях, по наблюдениям Р.Михельса, лидеры-демагоги, манипулируя легковерными массами в своих интересах, часто играют на самых сильных чувствах. Используя партийную печать, они создают себе благоприятный в глазах общественности имидж и подвергают резкой критике или даже осмеянию своих противников из числа соратников по партии или представителей других партий. Такие лидеры побеждают оппонентов за счет хорошего знания структуры организации и обладания информацией (иногда секретной). И если даже каким-то образом кому-либо удается свергнуть такого лидера, сам он неизбежно «превратится в того тирана, которого он только что низверг... Революционеры сегодня становятся реакционерами завтра»280.

Работы ведущего специалиста в области изучения политических партий и общественного мнения из Гарварда В.Ки побудили в 60-е годы многих исследователей обратиться к более интенсивному изучению элит. Сам В.Ки писал: «Чем больше мы стремимся разгадать, каким образом демократические режимы сохраняют свою жизнеспособность, тем более вероятным представляется, что объяснение в значительной мере может быть найдено в мотивах, определяющих поведение лидеров, в их системе ценностей и в правилах политической игры, которых они придерживаются»281.

Шумпетер утверждал, что «демократия это политический метод, означающий только то, что люди имеют возможность (во время выборов) признавать или отвергать тех, кто должен управлять ими». По его мнению, на практике может существовать не «правление народа», а правление, периодически «одобряемое народом» в процессе выборов282.

В 1964 г. Р.Даль писал, что ключевые решения в области политики, экономики и в социальной жизни принимаются довольно узким кругом людей и «трудно, даже невозможно представить, как могло бы быть иначе в значительных по величине политических системах»283. «До сих пор Макмилланы и Черчилли остаются хорошо известными семьями в консервативной партии. У Майкла Фута и Тони Бена из лейбористской партии, у Роя Дженкинса из социал-демократической партии отцы были членами парламента, утверждают авторы английского учебника по социологии284. То есть правящая элита постоянно себя воспроизводит.

С точки зрения корректности выводов классических теорий элит большой интерес представляют сравнительные их исследования. С.Элдерсфельд в работе «Политические элиты в современных обществах. Эмпирические исследования и демократическая теория» приводит пример одного из таких исследований, проведенного в 1969 г. политологами Мичиганского университета среди 1500 представителей высших служащих государственного аппарата семи стран Великобритании, Швеции, Нидер-ландов, ФРГ, Франции, Италии и США. Проведенные исследования позволили ему сделать следующий вывод:

«Полученные данные об элитах в современных демократических обществах в целом не соответствуют модели, предлагаемой классической теорией элиты. Если считать сущностью элитизма как явления принадлежность носителей власти к привилегированным слоям, то эта зависимость вполне очевидна. Если же рассматривать в качестве важнейшего признака элиты ее сплоченность, наличие внутренней организации, то вряд ли это представление отвечает действительности. Если эли-тизм проявляется в существовании единства взглядов, ценностей, ориентации представителей высших эшелонов власти, то необходимо говорить о каждой стране конкретно. Наконец, если критерий существования элиты видеть в отрицании ее членами демократических норм, то и это утверждение требует учета различий между странами. Некоторые теории демократического элитизма позволяют представить работающие модели политических элит, но особенности каждой страны слишком велики, а процессы слишком сложны для того, чтобы можно было однозначно делать какие-либо общие выводы»385.

Понятию «элита» ныне довольно часто придают отрицательный отенок. Между тем признанный авторитет среди американских историков и политологов -А.Шлезингер называет это пагубным самообманом, свидетельством традиционного недоверия демократов к теориям лидерства. Он утверждает, что «на протяжении всей человеческой истории высшая власть всегда была в руках меньшинства, то есть элиты. Это столь же верно в отношении и демократических, и коммунистических режимов современности, сколь и для средневековых монархий и первобытной орды. Народные массы не могут осуществлять прямое самоуправление в силу структурных причин. Свои полномочия они вынуждены делегировать отдельным представителям. Но в этом контексте организация неизменно ведет к олигархии. Историкам это ясно и без Парето, Моски и Михельса. Проблемой проблем является не само существование правящей элиты, а ее характер286.

Рост количества и структурной сложности организаций, возникающих в современных постиндустриальных обществах, требует, по мнению многих исследователей, все больше технически и административно компетентных людей для выполнения лидерских обязанностей287. Данный процесс значительно сокращает число людей, которые становятся лидерами в силу своего социального положения или благодаря семейным связям. Реальные преимущества, таким образом, вытесняют" условные, делая лидерство более доступным для представителей различных слоев общества. Аналогично политическая ориентация как критерий возможного лидерства, актуальный в только что получивших независимость государствах и революционных обществах, несколько теряет свою значимость в обществах постиндустриальных. С середины нашего столетия во многих университетах, школах бизнеса, технических учебных заведениях на Западе действуют различные центры по обучению лидеров. Тем самым для желающих открывается возможность карьеры лидера или менеджера в различных социальных сферах. Примечательно, что подобные изменения, охватившие поначалу только бизнес и промышленность, затем затронули область политики, общественных организаций, социальную сферу. Менеджмент стал профессией288.

В анализе проблемы лидерства дает себя знать ограниченность многих традиционных понятий, особенно когда речь заходит о социальном контексте, в котором лидеру приходится действовать, и о характере власти, являющейся, как считают многие исследователи, сущностью лидерства. Одно из таких представлений, по их мнению, состоит в том, что власть лидера и отношение к ней со стороны масс находятся в постоянном конфликте. Количество власти в обществе, которое якобы строго ограничено, характеризуется постоянной величиной, вследствие чего наблюдается баланс власти между лидером и массами. И если власть одной из сторон усиливается, автоматически происходит ослабление власти другой стороны280.

Однако Р.Лайкерт, Т.Парсонс, А.Танненбаум и ряд других исследователей не высказывают уверенности в справедливости данного представления. Они утверждают, что общее количество власти в общественной системе может расти, при этом обе стороны могут усиливать каждая свою власть, но может произойти и обратное, когда власть каждой из двух сторон ослабнет.

Другая точка зрения рассматривает лидерство как односторонний процесс индивид либо ведет за собой других, либо сам идет за кем-либо; он либо силен, либо слаб; управляет другими либо сам находится под чьим-либо контролем. Г.Симмел, несмотря на свою приверженность традиционному «конфликтному» взгляду на лидерство, тем не менее заметил более глубокую связь между «чистым превосходством» лидера и «пассивным следованием лидеру» со стороны «обычных» людей: «Все лидеры, в огромном количестве случаев, также ведомы. Хозяин раб своих рабов»290.

Попутно произошли изменения и во взглядах на основы власти лидера. Традиционно главную роль здесь играла теория принуждения, что вполне отвечало идее конфликта между лидером и массами. Согласно этой точке зрения, лидеру повинуются из страха наказания или из стремления быть вознагражденным. Макиавелли, например, советовал государю следить за тем, как он наказывает и вознаграждает своих подданных. Наказывать лидер должен быстро и кардинально, чтобы не вызывать недовольства, а почести раздавать понемногу, чтобы усилить веру в свою милостливость291.

М.Вебер, однако, считал, что стабильность в обществе во многом зависит от того, принимают ли массы право лидера на применение власти, имея в виду ее леги-тимность. Трактовка характера лидерства, предложенная Вебером, в целом соответствует многим традиционным подходам; его лидеры это пророки, воины, демагоги, патриархи, лорды и бюрократы. Более поздние исследования обнаружили в дополнение к концепции Вебера источники власти другого характера. Г.Саймон, например, особо выделяет в качестве источника власти общественное признание. Одобрение или неодобрение это формы поощрения и наказания, они могут исходить как от лидера, так и от группы292.

Подчиненный может поддерживать или не поддерживать лидера независимо от будущих наград и наказаний, которые может за это получить. Более значимым в данном случае является то, как его отношение к лидеру будет воспринято коллегами, то есть равными ему. Немалое значение при решении вопроса о доверии лидеру имеет наличие или отсутствие у подчиненных уверенности в компетентности лидера. Как отмечает Г.Сай-мон, «подчиненный, уверенный в «технической» компетентности лидера, вероятнее всего, примет его авторитет в той сфере, где лидер проявляет осведомленность»293.

Дж. Френч и Б. Рейвн, взяв за основу критерий уверенности, подразделяют лидеров на две группы: 1) лидеры, чье влияние на ведомых обусловлено технической компетентностью; 2) лидеры, имеющие информационное влияние, обладающие способностью логически обосновать свою точку зрения. Такому лидеру будут следовать благодаря не столько его признанному авторитету в той.или иной области, сколько благодаря тому, что он может убедить своих подчиненных в правильности принимаемых им решений. Этот взгляд близок такому подходу к межличностным отношениям, при котором подчинение человека закону или факту ставится выше подчинения человека человеку. Подобная зависимость людей от закона или факта покоится на сознательности. Примером этого может служить лидер, принимающий участие в делах группы наравне со своими подчиненными и таким образом влияющий на них. Этот лидер пытается помочь членам своей группы понять ситуацию и прийти к такому решению, которое соответствовало бы как их личным интересам, так и общей групповой задаче281.

Как отмечают в своих исследованиях Ф.Эмери, Е. Торсруд, А.Мейстер, А.Стурмтал и другие авторы, большинство изменений, происходящих в организационной жизни, подразумевают рационализицию лидерства в социальных общностях, что согласуется с моделью бюрократического лидерства М.Вебера295.

Процесс рационализации, по всей вероятности, и в дальнейшем будет сопровождать те изменения, которые происходят в лидерстве, особенно в процессе использования власти. И здесь уже прослеживается явное отличие от бюрократической модели. Например, в качестве метода влияния лидеры могут использовать не приказ, а дискуссию или убеждение, могут попытаться привлечь других людей к сотрудничеству, вовлечь их в процесс подготовки, принятия и выполнения решений, касающихся непосредственно интересов организации. Эту тенденцию усиливает растущий уровень образования. Кроме того, профессионалы-менеджеры гораздо более, чем их предшественники, расположены к использованию в своей работе результатов социологических, психологических, любых других эмпирических исследований, что способствует утверждению научного подхода к лидерству с точки зрения человеческих отношений.