2.3. экономико-психологические проблемы моделирования экономических процессов принятия решений

2.3. экономико-психологические проблемы моделирования экономических процессов принятия решений

Втом изаключается величайшее благодеяние математики, что гораздо прежде, чем мы овладеем достаточно определенным опытом, можно обозреть возможности, в области которых где-нибудь долж-належать действительность.

И.Ф. Гербарт

Теория принятия решения является в настоящее время одной из самых перспективных дисциплин. Экономическая психология исследует те аспекты принятия решений, которые раскрывают закономерности экономического поведения. Поэтому экономико-психологическое видение принятия решения может быть раскрыто путем последовательного анализа и моделирования различных экономических процессов.

Наибольшее внимание в полемике экономистов и психологов о рациональности экономической деятельности и поведения было сконцентрировано на проблеме принятия экономического решения. Вложение денег в бизнес, выбор профессии или учебного заведения, перемена районов, городов или стран жительства связаны с принятием решения при отсутствии определенной информации о результате.

Неопределенность остается постоянной, иногда доминирующей особенностью условий существования человека.

Экономический взгляд на принятие решения сводится к двум вопросам: 1) «Какова ценность этого?» и 2) «Что я должен за это отдать?» Отсюда выбор между тем или этим, «сейчас» или «потом». Когда делается выбор между определенными альтернативами, то достаточно описать варианты для самих себя словами «лучше, чем», «хуже, чем» или «такой же».

Но в поведении человека все не так однозначно. Обратимся, например, к аксиоме «жадности», представленной в теории спроса: «Если корзина А содержит такие же товары, что и корзина Б, но хотя бы на одну единицу одного товара больше, то А всегда будет предпочитаться Б».

Часто выбор осуществляется в ситуации, когда то, что может быть выбрано, не представляет собой единственный определенный результат, а является двумя или более разными возможностями, каждая из которых имеет собственную вероятность, например решение, покупать или нет лотерейный билет, ценную бумагу, или требующее расчета временных и денежных потерь решение, принимаемое в ситуации, когда человек опаздывает на важную деловую встречу, свидание. В этом случае уже недостаточно просто сравнить альтернативы, нужно определить численное значение «счастья» или пользы, оценивающее каждый вариант.

В одном из учебников по экономике приведена следующая задача: две фирмы находятся на расстоянии 10 миль друг от друга, производят одинаковую продукцию по одной цене, но транспортные издержки перевозки единицы продукции за милю в первой фирме в 3 раза выше, чем во второй. Покажите, что первая фирма поставляет продукцию в область, определяемую окружностью в 3,75 мили.

Данная задача легко решается в общем виде при помощи элементарной аналитической геометрии. Практика работы со студентами показывает, что все начинают решать задачу, не вникая в смысл ее формулировки. То, что происходит со студентами, происходит и со всей экономической наукой. Она изначально предполагает, что в данном случае покупатель будет исходить из количественных параметров личной выгоды и выберет наиболее полезный и ценный для него вариант. Обратите внимание, что в самой формулировке говорится даже не о потребителе, а о продавце — «покажите, что первая фирма поставляет продукцию в область...». Как и в данной задаче принцип максимизации собственной выгоды является своего рода аксиомой экономического анализа. Не случайно, что в экономической теории спроса принцип максимизации представлен именно в форме аксиомы «жадности» [467].

Для экономистов субъект, не максимизирующий собственную выгоду, ведет себя нерационально и должен быть исключен из анализа как некоторая аномалия. Психологи обращают в этом случае внимание на два момента: во-первых, под рациональным следует понимать не только направленность действия но и сам механизм принятия решения. Иначе говоря, если для экономистов субъект всегда рассчитывает варианты выбора, то для психологов рациональное рассуждение есть лишь один из вариантов принятия решения, которое может приниматься также на основе привычки, эмоций и т.д. Но даже если вариант просчитан, и это во-вторых, то совершенно необязательно будет выбран максимально выгодный вариант. Психологи справедливо обращают внимание на распространенность такого явления, как «экономический альтруизм», наглядным проявлением которого служит благотворительность. В принципе экономическая психология не отрицает важность своекорыстия в экономическом поведении, но отстаивает тезис, что индивидуальная выгода есть функция не одной, а, как минимум, двух переменных — полезности для себя и полезности для других. Именно в этом ключе решает проблему выбора американский экономист Дж. Хиршлейфер. Он обращает внимание на то, что величина полезности для других зависит от степени близости субъектов, прежде всего близости кровнородственной. Хиршлейфер развивает идеи биологического альтруизма, сформулированные в работах Г. Спенсера и П. Кропоткина и возрожденные известным со-циобиологом Э. Уилсоном. Экономическая психология обращает внимание на то, что кровнородственный альтруизм есть лишь один из моментов «экономического альтруизма». На принцип максимизации разрушительное воздействие оказывают также эффект насыщения, психология коллективного действия и, что самое главное, субъективное восприятие полезности экономического действия [469].

Экспериментальные исследования в области экономической психологии убедительно доказывают, что живым организмам (эксперименты проводились на животных) свойственно демонстрировать эффект насыщения — на определенной стадии эксперимента положительный стимул не вызывал ответной реакции. Психологи оказывают на корреляцию данного эффекта с известным положением экономической теории, описывающим так называемые «блисс пойнтс» — точки наслаждения, т. е. ситуации, отклонение от которых в любом направлении приводит к отрицательному результату [220].

Несколько в ином ключе освещает данную проблему когнитивная ориентация психологической науки. Она считает, что субъект «конструирует» в своем сознании некоторые устойчивые равновесные состояния, отклонения от которых вызывают психологический диссонанс.

Важное место в критическом анализе принципа максимизации индивидуальной выгоды занимает психология коллективного действия. Одним из главных ее положений является вывод, что стремление к максимизации собственной выгоды может иметь для индивида не положительный, а отрицательный результат даже с чисто экономической точки зрения. Более того, субъект, ориентирующийся на личную выгоду, может стать разрушающим фактором экономических отношений. Отправной точкой анализа здесь может служить концепция достижения экстраординарных целей, сформулированная известным американским социопсихологом. М. Шерифом. Она утверждает, что некоторые сверхцели могут быть достигнуты только в результате психологического взаимодействия субъектов и готовности пожертвовать личной выгодой и ингрупповым фаворитизмом [481].

Основания изучения вероятностного экономического поведения были заложены экономистом Оскаром Монгерштейном и математиком Джоном фон Нейманом в книге «Теория игр и экономического поведения» (1944). Авторы проявляют свойственную экономистам тенденцию преувеличения, абсолютизации когнитивных компонентов. Они рассматривают принимающего решение человека как рационального, последовательного, главная цель которого выгода, а основной принцип деятельности — ее максимизация. Обратимся для примера к двум аксиомам из предлагаемых авторами [248].

Аксиома транзитивности (постоянства): «Если вы А предпочитаете В , а В предпочитает С, то вы должны А предпочесть С (например, если вы душистый миндаль предпочитаете грецким орехам, а орехи шоколаду, то вы должны предпочесть миндаль шоколаду)».

Сталкиваясь с обратными случаями, экономисты исходили в своем объяснении из того, что теория требует постоянства, а люди несовершенны, они делают ошибки. Психологи же считают, что люди постоянно непостоянны. Их предпочтения имеют тенденцию к нетранзитивности, но отклоняются от постоянства систематическим образом, который может быть измерен, объяснен и изучен.

Эксперименты показали, что даже следующая более слабая версия транзитивности не имеет места: «Если вы А предпочитаете большую часть времени, и В предпочитаете С большую часть времени, то вы в большинстве случаев должны А предпочесть С». Действительно, по разным причинам (влияние других людей, мода, стремление к новизне, экономия и др.) человек может резко изменить свои предпочтения.

Аксиома замещения: «Если одно событие предпочитается другому, когда они оба имеют 100\% вероятность, то же самое событие должно быть предпочтительным в условиях неопределенности, когда оба события одинаково неопределены (или одинаково соотношение их вероятностей)». Таким образом, если вы предпочитаете определенный исход А определенному исходу В. то вы должны предпочитать шанс выиграть А шансу выиграть В.

Эта аксиома замещения противоречит ставшему пословицей мудрому выражению Сервантеса четырехсотлетней давности о том, что синица в руке лучше, чем журавль в небе. Рассмотрим данную аксиому на примере двух простейших заданий:

Что бы вы предпочли: 100\% вероятность провести неделю отпуска в Англии иди 50\% шанс выиграть трехнедельный тур по Англии, Франции и Италии?

Вы скорее предпочли бы 10\% шанс выиграть одну неделю отпуска в Англии или 5\% шанс выиграть трехнедельный тур по Англии, Франции и Италии?

Сравните ваш выбор в заданиях 1 и 2. Сохранилась ли аксиома замещения? Почему 8 из 10 выбирают первую альтернативу в задании 1 и, напротив, 7 из 9 выбирают вторую альтернативу в задании 2?

Подтверждением аксиомы был бы одинаковый выбор. Однако большинство выбирает Англию в первом случае, и более заманчивый вариант с посещением трех стран в игре с низкими шансами, предложенной во втором случае.

Сервантес утверждал, что определенность имеет особую силу. Действительно, многие считают надежный выигрыш более ценным, чем ненадежный, хотя и более привлекательный. А если оба рискованные, стоит выбрать тот, который больше или интересней [248].

Как люди выбирают вероятности? Многие не любят расчеты и используют приблизительные догадки. Эксперименты показали, что очень немногие люди умеют и хотят соединять вероятности независимых событий путем умножения. Ни один из 143 студентов в экспериментах Амоса Тверски не знал этого закона [501].

В условиях неопределенности человек может себя вести как интеллектуальный калека. Известны следующие основные виды систематических ошибок, допускаемых при оценке вероятностей [30, 124, 170, 282 и др.]:

эффект репрезентативности (переоценивается надежность малых выборок);

эффект наглядности (переоценка вероятностей ярких, запоминающихся событий);

эффект эгоцентризма (недостаточный учет априорной информации и использование преимущественно собственного опыта);

эффект консерватизма;

эффект Ирвина (переоценивается вероятность желательного события и недооценивается вероятность нежелательного);

эффект якоря (влияние точки отсчета, с чем сравнивается);

эффект края (недооценивается возможность вероятных событий и переоценивается — маловероятных);

эффект Монте-Карло (при оценке вероятностей двух последовательных независимых событий люди стремятся устанавливать между ними связь);

эффект Стоунера (позитивный сдвиг риска в групповых решениях по отношению к индивидуальным).

Рассмотрим два экономических примера [248].

Представьте себе, что у вас есть выбор между 90\% шансом выиграть 3000 долл. и 45\% шансом выиграть вдвое больше 6000 долл., что вы выбираете?

Сделайте выбор между 90\% шансом проиграть 3000 долл. и 45\% шансом проиграть 6000 долл. Каков ваш выбор?

В первом случае в 6 раз больше людей выбирают меньший, но более вероятный выигрыш, хотя математически ожидаемая ценность (вероятность выигрышных вариантов) каждой игры одинакова — 2700 долл.

Во втором задании, наоборот, 9 из 10 предпочитают рискнуть большим по размеру, но менее вероятным проигрышем. Очевидно, что люди не любят рисковать из-за выигрыша, но предпочитают рисковать из-за проигрыша. Такова общая закономерность, но она может меняться под влиянием специфики деятельности и индивидуальных особенностей.

Экономисты объясняют эту закономерность, исходя из базового принципа экономики: последовательное возрастание дохода приносит все меньше и меньше удовлетворения или выгоды. Поэтому, например, при равновероятном шансе выигрыш в 1000 долл. добавляет меньше удовлетворения, чем забирает потеря в 1000 долл.

Здесь возможно применить и чисто психологическое объяснение: все, чем располагает человек, включено в его образ «Я» (это касается и материальной сферы), и потеря обрекает его на психологическую травму, тогда как то, ради чего еще только надо рисковать, воспринимается как чужое, хотя и желанное.

Способ, с помощью которого людям предъявляются рискованные выборы, может иметь большое влияние на их окончательное решение. Дж. фон Нейман и О.Монгерштейн утверждали, что способ, с помощью которого предлагаются выборы, не имеет значения [248].

Рассмотрим выбор и способ предъявления его условий на примере двух заданий.

Представьте, что вы решили посмотреть пьесу, билет на которую стоит 10 долл. Подходя к театру, вы обнаружили, что потеряли купюру в 10 долл.

Решили ли вы тем не менее купить билет за 10 долл. и посмотреть пьесу? Пусть ответ «да» дали 86\% респондентов.

Представьте, что вы решили посмотреть пьесу и заплатили за входной билет 10 долл. Подходя к театру вы обнаружили, что потеряли билет. Ваше место не регистрировалось, а билет нельзя восстановить.

Заплатите ли вы 10 долл. за новый билет? Пусть ответ «да» дали 46\% респондентов

Разница в принятии решения обусловлена экономико-психологическими причинами, в чем неоднократно убеждался целый ряд исследователей-преподавателей курса экономическая психология [220, 243, 272, 405].

А. Тверски и Д. Канеман писали о «рамках» решения, под которыми понимаются представления человека, принимающего решение о действиях, результатах и непредвиденных обстоятельствах, связанных с конкретным выбором. Рамки, устанавливаемые человеком при принятии решения, зависят от формулировки проблемы, а также от его норм, привычек и личных характеристик [500].

Как видим, экономическое поведение намного сложнее, чем представляется в трудах Дж. фон Неймана и О. Монгерштейна в неоклассических экономических теориях. Оно определяется многими факторами и не может быть аксиоматически описано и однозначно предсказано. Рациональное поведение, рациональный выбор — это только один из вариантов поведения. Экономисты — представители институциональных теорий фирмы и потребительского спроса — стремятся учитывать влияние психологических факторов на экономические решения и отношения. Включая психологические составляющие в модели экономического поведения, они сумели выйти за рамки упрощенной схемы «экономического человека» [248].

Одной из известных моделей принятия решения, которая как нельзя лучше раскрывает сущность экономики и психологии выбора является модель «дилеммы узника».

Суть ее такова: два преступника допрашиваются одновременно в разных комнатах. Перед каждым из них стоят альтернативы: либо отрицать содеянное вообще, либо выгораживать себя, сваливая вину на другого. Наиболее выгодной с индивидуальной точки зрения, является вторая альтернатива, но при условии, что второй преступник выберет первую. В противном же случае, выгораживая каждый себя, преступники признают содеянное и окажутся в тюрьме. Есть и другой вариант — молчать, но опять при условии, что второй также будет молчать. В этом случае преступление отрицается вообще, и преступники выходят на свободу. Значимость каждого варианта обычно изображается матрицей, каждая ячейка которой содержит количество баллов, получаемое каждым из преступников (рис. 13).

Как видно, вариант кооперации приносит не максимальное количество баллов. Однако, если каждый из преступников действует как «экономический человек», страдают оба.

На основе «дилеммы двух арестантов» были разработаны матрицы принятия экономических решений относительного поведения другой действующей стороны — конкурентов, партнеров и т.д. Например, выход на рынок с новым продуктом предполагает учет возможных действий конкурентов. Вы получите большую прибыль только в том случае, если конкурирующая сторона не выйдет на рынок одновременно с вами с аналогичным продуктом. В противном случае рынок может оказаться переполненным и вы понесете потери. Если предположить выход на рынок конкурентов, то может оказаться выгодней не выводить свой товар, сэкономя тем самым средства и направив их в другую область. Остается и самый спокойный вариант — ни вы, ни ваши конкуренты не выводят данный товар на рынок.

Неэффективность «экономического эгоизма» демонстрирует и эксперимент — игра одной из задач исследования операций «Орешки». Участников игры располагают перед столом, на котором рассыпаны орешки. Ставится задача — набрать максимальное количество орешков по команде ведущего. При этом формулируется дополнительное условие — каждые 10 секунд количество орешков, остающихся на столе, удваивается. Эксперименты показали, что 65\% игроков не доходят даже до первой «добавки», хотя при согласованных действиях можно набрать орешков гораздо больше [462].

Модели такого рода предполагают, что в определенных экономических ситуациях психологическая координация оказывается более продуктивной, чем максимизирующее поведение. Однако при этом возникает проблема восприятия поведения и намерений другой стороны. В таком случае задей-ствуются механизмы атрибуции, децентрации и эмпатии [463].

Атрибуция, т.е. приписывание, играет очень важную роль в психологии экономических отношений. Наделение противостоящей стороны определенными чертами поведения на основе своего видения может сыграть и положительную, и отрицательную роль. Экспериментальные исследования зарубежной экономической психологии показывают, что субъект, стремящийся к максимизации собственной выгоды, как правило, приписывает эту черту к противостоящей стороне. Возвращаясь к «дилемме двух узников», это означает, что первый квадрант — кооперации — в случае, когда один из участников — «эгоист» — не реализуется. Более того, это вынуждает противостоящую сторону действовать подобным же образом, что чревато серьезными экономическими потерями. В экономической практике часто подобное происходит с разного рода выгодными соглашениями — стоит только одному из участников захотеть получить большее, это вызывает мгновенную ответную реакцию других участников соглашения и ведет к развалу структуры, приносившей стабильные высокие доходы. Проблема осложняется тем, что существует так называемая основная ошибка атрибуции — приписывание субъекту качеств, которыми он не обладает, но которые характеризуют ситуацию, в коей он находится. Например, ваш конкурент склонен к сотрудничеству с вами, но обстоятельства заставляют в данный момент его действовать только в собственных интересах. Вы приписываете это его личному своекорыстию, делаете ответный ход, и тем самым сводите к минимуму возможность плодотворной кооперации. Поэтому в экономической психологии большое внимание уделяется децентрации, т.е. приближению к «Я» другого и эмпатии — пониманию другого посредством эмоционального проникновения в его внутренний мир. Роль этих механизмов демонстрирует эксперимент-игра «Ультиматум», описанная В.М. Малаховым [220].

Ведущий предлагает вам 100 рублей и ставит следующее условие: вы должны поделиться с третьим участником, незнакомым вам. Если он согласится на предложенную вами сумму X, то он ее получает, а вы получаете (100 — X). Если он отвергнет ваше предложение, ни вы, ни он денег не получаете. Третий участник знает об этом условии.

Данный эксперимент при всей его внешней простоте очень продуктивен. Во-первых, он моделирует большое количество реальных хозяйственных ситуаций. Во-вторых, он опровергает концепцию «экономического человека». В-третьих, его можно варьировать, максимально приближая к решению практических экономических проблем. Наконец, в-четвертых, он демонстрирует принципиальную разницу между экономическим и психологическим мышлением. Начнем со второго. Согласно экономической теории третий участник должен согласиться на любую сумму как бы мала она ни была, поскольку единственной реальной альтернативой (повторное предложение не допускается) для него является получение нулевой суммы. Иначе говоря, «экономический человек» должен согласиться даже на 1 копейку. Очевидно, и это легко проверить, в реальной ситуации такое поведение будет исключением. Вне экспериментов это легко обнаружить в любого рода посреднической деятельности, где игроки могут и не знать о теореме Minmax [327].

Какие же соотношения встречаются наиболее часто? Американские психологи установили, что наиболее частым соотношением оставляемой и предлагаемой долей является 7 к 3; нами проведена серия подобных экспериментов в группах отечественных руководителей предприятий. И в разных аудиториях 75—85\% давали соотношение 6 к 4. Затем эксперимент был модернизирован. Часть аудитории играла роль реципиента, другая часть — донора. Для первой был сформулирован вопрос: «Сколько вы предложите?», для второй — «На сколько вы согласитесь?» Первая группа, в соответствии с ранее установленной закономерностью, давала знакомое нам устойчивое соотношение 6 к 4. В это же время вторая группа продемонстрировала вариативность оценок — от 1-й до 4-х долей, но лишь в 1\% уровень притязаний выразился в 5-ти долях. Иначе говоря, если бы данные субъекты встретились бы в реальной ситуации такого рода, «испарялось» бы от 1-й до 4-х долей. Не владея механизмом децентрации, первый предложил бы слишком много, а второй попросил бы слишком мало. Но говорить об отсутствии децентрации также нельзя. Учет, даже приблизительный, психологии реципиента заставляет донора совершать действие, не объяснимое с точки зрения экономической теории. Как, впрочем, будет выглядеть с этой же точки зрения непонятным отказ реципиента принять 1 копейку.

Другим контраргументом принципа максимизации служат многочисленные примеры из экономической практики, раскрывающие субъективное восприятие полезности. Льготный кредит земляку, скидка с цены при продаже товара родственнику, подарки — эти явления показывают, что индивид может в своих действиях ориентироваться на категории, в рамках которых максимизирующее поведение неприемлемо, а само действие играет роль удовлетворения иной, неэкономической потребности [220].

Таким образом, экономико-психологический анализ концепции максимизирующего индивидуальную выгоду поведения убедительно доказывает, что, во-первых, такое поведение является лишь частным случаем, если не исключением вообще, и, во-вторых, стремление следовать такой модели поведения может привести к обратному результату — падению чисто экономической эффективности.

Эксперимент-игра «Ультиматум» позволяет ознакомиться с концепцией оптимальности экономического действия. Оптимальность рассматривается не как альтернатива рациональности, а как ее логическое развитие. Многие представители современной экономической науки разрабатывают понятие оптимальности как рациональности, ограниченной теми или иными факторами. Иначе говоря, максимизирующее поведение редуцируется некоторыми внешними параметрами. В результате возникает эффект максимизации прибыли — неминимизации затрат. Уже этот вывод свидетельствует о появлении нового экономического мышления, однако, как справедливо отмечают психологи такая постановка вопроса не меняет его сути — «экономический человек» продолжает вести себя рационально, только уже в рамках заданных ограничений [22].

В решении проблемы рациональности экономической деятельности экономическая психология также ориентируется на явление немаксимизации прибыли — неминимизации затрат, однако при этом обращается внимание не столько на внешние ограничения, сколько на сам механизм принятия нерационального с экономической точки зрения решения. Обратим внимание на две основные причины такого поведения: психологическая инерция и затратность принятия максимально выгодного решения. В первом случае индивид не успевает реагировать на изменения параметров экономической деятельности, в результате чего модель поведения в новых условиях становится менее эффективной. Во втором случае возникают психологические затраты по принятию самого решения, которые также снижают его эффективность [22].

В исследовании операций существуют и более строгие пути доказательства рассматриваемой проблемы [220].

Экономическая психология обращает внимание на то, что мотивация экономической деятельности имеет нелинейный характер. Выражением нелинейности мотивации является функция субъективной полезности экономической деятельности. Один из пионеров экономико-психологического синтеза Т. Сцитовски предложил исследовать проблему мотивации в рамках дилеммы «новизна—комфорт». Он показал, что на стадии новизны определенной экономической деятельности мотивация ускоренно возрастает с ростом стимула. На стадии комфорта мотивация замедляет свой рост. Возникает эффект насыщения.

Проектируя доведение мотивации на поведение полезности или выгодности экономической деятельности, мы получаем образную «кривую полезности, функционально зависящей от стимула — благосостояния (рис. 14).

Именно такую кривую полезности получили американские психологи Д. Канеман и Л. Тверски. Нелинейность мотивации и полезности в очередной раз убеждает нас в ошибочности концепции экономического человека». Различные стадии экономической деятельности характеризуются различными психологическими характеристиками принимаемых решений [501].

Аналогичный тезис развивает известный американский экономист Дж. Стиглиц. Результаты его исследований показали, что менеджеры крупных корпораций не заинтересованы в максимальных прибылях своих фирм, так как это связано с повышенным риском. Поэтому для сохранения своего положения менеджеры выбирают варианты развития, ориентированные на краткосрочные и стабильные доходы. В определенной степени это согласуется с концепцией «поиск-удовлетворение» Саймона. Эта концепция разрабатывалась именно для экономических организаций. Она же утверждает, что выбор максимально выгодного решения для организации маловероятен. Другим аргументом практической невозможности принятия максимально выгодного для организации решения является тезис, что для акционеров, т.е. владельцев корпораций, затраты по поиску ошибок менеджеров будут превышать тот прирост дохода, который может быть получен в результате изменения политики фирмы [220].

Одним из устойчивых заблуждений экономической практики является принцип эффективности долевого участия в прибылях. Утверждается, что, увязав доходы работников фирмы в пропорции от ее валового дохода, можно достичь высокой экономической эффективности за счет стабильной материальной заинтересованности работников и, как следствие, их психологической согласованности с целями фирмы. Безусловно, этот принцип более эффективен, чем уравнительность и гарантированность заработной платы, однако и он не решает проблемы. Это становится очевидным, если проанализировать соотношение субъективных восприятий долевого участия и изменений в абсолютных величинах дохода.

Предположим, что доля индивида в общем доходе зафиксирована в размере 10\% и что эта доля его устраивает и обеспечивает необходимую мотивацию. В.М.Малаховым [220] была проведена серия экспериментов, показывающая, что при увеличении абсолютной величины общего дохода уровень притязания индивида изменяется нелинейно. Изменение уровня притязаний варьируется в зависимости от психологии индивида, и при этом можно выявить определенную типологию. В своих исследованиях В.М. Малахов формализовал две наиболее рельефные динамики изменения уровня притязания в зависимости от роста общей величины дохода — Л-динамика и У-динамика.

Рассмотрим подробнее Л-динамику. Индивиды считали приемлемой долю в 10\% при общем доходе в 100 руб. При увеличении общего дохода до 1 тыс., 5 тыс., 10 тыс. происходила переоценка своей доли в сторону ее повышения. Иначе говоря, в случае 10 тыс. индивид воспринимал соотношение 9 тыс. к 1 тыс. несправедливым. Затем, при дальнейшем увеличении общего дохода, уровень притязаний начинал резко уменьшаться. Результаты были интерпретированы следующим образом: восприятие долевого участия имеет некоторую точку перегиба. До этой точки индивид оценивает прежде всего долю, им не получаемую, и рост абсолютной величины не получаемой им доли увеличивает его уровень притязания. Но затем индивид начинает обращать внимание прежде всего на абсолютную величину получаемой им доли, и рост этой абсолютной величины уменьшает его уровень притязания. Таким образом, в случае Л-динамики — на уровень притязания воздействует двухстадийный процесс субъективной оценки «чужое — свое». Соответственно, в случае У-динамики алгоритм будет обратным — «свое — чужое». [220].

Результаты данного эксперимента могут объяснить многие феномены экономического поведения. Применительно к проблеме психологической согласованности мотивации работников фирмы и целей фирмы можно сделать вывод, что внедрение принципа долевого участия не решает проблему стимулирования работников фирмы следовать ее целям. Часть работников, по мере роста общих доходов, будет чувствовать себя ущемленными-, и их мотивация К следованию целям фирмы будет неизбежно падать. Возникнет феномен компенсаторного поведения, описанный венгерским экономистом-психологом П. Кадерьяком — индивид будет искать источники, компенсирующие неудовлетворительное распределение — в форме постороннего заработка, снижения интенсивности труда, снижения качества труда, производственного абсентеизма и т.д. В результате ни индивидуальное, ни поведение фирмы не сможет удовлетворить требования максимизации выгоды [220].

Интересное объяснение неэффективности поведения организаций дают представители психоаналитического направления экономической психологии. М. Кетц де Врис и Д. Миллер разработали психоаналитическую типологию экономических централизованных организаций. Среди выделенных ими типов обращают на себя внимание такие, мотивация которых основана на подсознательной потребности в грандиозности и потребности в контроле [220].

Экономическое поведение организации первого типа характеризуется импульсивностью принятия решений, фрагментарностью и непоследовательностью экономической политики, интуитивностью, неоправданным риском и фантазией грандиозности замыслов и решений. Второй тип характеризуется «ритуализацией принятия решений, чрезмерным вниманием к второстепенным деталям, консервативностью процедур принятия решений, непринятием риска, даже его полным избеганием, фантазией полного контроля над положением дел внутри и вне организации.

Экономическая психология критикует концепцию «экономического человека» не только за ее следование принципу максимизации индивидуальной выгоды. Не менее конструктивно психологи критикуют и другие стороны данной концепции. Они указывают на то, что в реальной хозяйственной ситуации не существует ни абсолютной полноты информации, ни свободы выбора альтернатив. Но если эти ограничения можно учесть в экономической теории и скорректировать тем самым концепцию «экономического человека», то тезис стабильности предпочтений включить в аналитические экономические конструкции гораздо труднее. Многочисленные экспериментальные психологические исследования тем не менее убедительно доказывают, что такая стабильность является исключением не только в длительных отрезках времени, но даже и в ситуативном выборе.

Наиболее значимыми исследованиями по проблемам принятия экономических решений являются работы Д. Канемана и А. Тверски в области экономической психологии риск-менеджмента и рефлексии принимаемых решений, за что в 2002 году американские психологи стали лауреатами Нобелевской премии по экономике [462].

Философское осмысление понятия «риск», восходит к философской антропологии немецкого философа Арнольда Гелена. Он вводит представление о человеке как «недостаточном существе», которое характеризуется ограниченной природной приспособленностью: «В естественных стихийных условиях человек, если его рассматривать с точки зрения оснащенности органами только как потенцию биологического существования, был бы уже давно истреблен, живя на Земле среди самых ловких пугливых животных и самых опасных хищников» [459].

А. Гелен подчеркивает, что человек менее специализирован и в силу этого более многосторонен, чем другие виды. Однако он делает из этого факта слишком драматический вывод о том, что изначальная лишенность жесткой приспособительной связи с определенными экологическими нишами обрекает человека на статус «рискующего существа с конститутивными возможностями несчастья. Опираясь при этом на учение о человеке как существе, состоящем из недостатков. Гелен не учитывает то обстоятельство, что, к примеру, человеческий мозг наилучшим образом приспособлен к решению сложных задач, встающих перед человеком. Благодаря этому человек наделен не статической, а динамической приспособленностью, — способностью встраиваться в самые разные экономические ниши, целенаправленно искать и создавать себе новые, изменяя при этом и себя самого.

К. Кумбс предлагает исследования риска структурировать в соответствии с двумя дихотомиями. Первая из них — это деление на работы, связанные с оценкой риска, и работы, в которых изучается принятие риска. Под исследованием оценки риска понимается выяснение того, в чем заключается риск, а также разработку методов его определения и измерения. Принятием риска называется выбор субъектом некоторого поведения у содержащего риск. Обычно риск представляется чем-то плохим», чего желательно избежать. Однако он приемлем при наличии достаточных компенсаций. Установление соответствующего компромисса и составляет предмет исследований принятия риска [432].

Второе дихотомическое деление основывается на том, что принимающий решения субъект может представлять собой либо общность людей, либо отдельного индивида. В связи с этим можно говорить о групповом (общественном) или индивидуальном отношении к риску. На оценку рискованности полета на самолете не влияет присутствие других пассажиров, тогда как на точку зрения общества этот факт влияет. Можно считать, полет на маленьком самолете сопряжен с большим риском, чем пользование большим авиалайнером. Для общества может быть верной противоположная оценка.

Вопросы оценки и приемлемости группового риска входят в сферу интересов эргономики [476]. Основополагающая работа М. Новаковска, посвященная сопоставлению социальных выгод и технологического риска, дала толчок формированию метода, ставшего известным под названием «анализ риска и полезности» и предназначенного для правительственных и других регулирующих организаций. Метод включает оценку риска, связанных с ним выгод и соотношения между первым и вторым. Например, в исследовании одного способа обнаружения заболеваний раком.

Этот подход использовался для определения экономической эффективности различных интервалов между последовательными анализами (взятие мазков с последующим выращиванием культур в питательной среде). Так было установлено, что затраты на ежегодное проведение проверок населения составили бы 75 тыс. долл. в расчете на одну спасенную жизнь. При проведении проверок раз в два года затраты снижаются до 50 тыс. долл. В результате было рекомендовано проводить такие проверки раз в 4 — 6 лет.

Критики этого метода часто утверждают, что он связан с упрощенной интерпретацией риска и полезности. Кроме того, данный метод часто приводит к обнажению конфликтов между различными этическими соображениями, к которым, как полагают некоторые, обществу следовало бы относиться менее научно. Например, меры предосторожности, принимаемые для увеличения общественной безопасности, ведут к уменьшению индивидуальной свободы. В качестве контраргумента говорят, что решения все равно приходится принимать и нельзя считать, что они будут более справедливыми, если их принимать на основе субъективных оценок, комбинируемых интуитивным образом [476].

Эффективность GUB теории для разрешения конфликтов типа — «насколько безопасно иметь надлежащую безопасность?» увеличивается прежде всего в связи с прогрессом методологии оценки риска. Некоторые гипотетические закономерности групповой оценки риска предложены К. Старром, Р. Рудменом и К. Уипплом [432]. Их статья представляет существенный шаг в разработке данной темы, хотя и содержит определенные упрощения. Приведем два примера представленных в ней закономерностей. Имеется обратная зависимость между вероятностью и размерами катастрофических событий; иными словами, более разрушительные события происходят реже, чем менее разрушительные. Так, вероятность пожара или землетрясения экспоненциально уменьшается при возрастании их размеров или силы. Другой гипотетический закон касается способности общества противостоять серьезному удару. Социальный отклик на катастрофические события является положительно ускоренной функцией их серьезности; ряд малых потерь не воспринимается в совокупности столь же серьезно, как одна крупная потеря аналогичного размера, и чем более развитым в техническом отношении является общество, тем меньше его способность быстро восстанавливать физические и душевные силы.

Этот беглый обзор исследований риска сделан главным образом для того, чтобы подчеркнуть значение этой проблемы и то относительно малое внимание, которое уделяют ей представители экономической психологии и психологии вообще. Большинство проведенных психологами исследований проблемы риска касалось индивидуального, а не социального отношения к риску и проводилось в психологических лабораториях, а не в полевых исследованиях [349].

Теории принятия риска индивидом носят преимущественно структуральный характер. Рискованное предприятие рассматривается в них как многомерный стимул, компоненты которого преобразовываются индивидом в меру его рискованности. Большинство лабораторных исследований проводится на материале азартных игр с известными вероятностями различных денежных исходов, поскольку такие ситуации позволяют организовать легко управляемый эксперимент. Подобное ограничение, однако, снижает общность получаемых результатов [328].

Наиболее распространенной является теория риска Д. Канемана и А. Твер-ски, предназначенная для оценки рискованности набора различных азартных игр (например, оценки совместного риска игры в рулетку и игры, в которой ставкой служит кружка пива) и предполагающая, что совместный риск является функцией рискованности каждой игры, разыгрываемой самостоятельно. Теория содержит набор достаточных условий, из которых следует, что показатель риска для такого «портфеля игр» имеет аддитивный характер и что риск является линейной функцией математического ожидания и дисперсии исходов игры.

Теория Д. Канемана и А. Тверски основана на допущениях о свертке риска отдельных игр при формировании меры рискованности данного портфеля игр, т. е. на допущении об эмпирическом суммировании игр-компонент при независимой игре. Другая теория риска, основанная на случайном подборе портфеля игр, предложена К. Кумбсоном в исследовании по теории ожидаемого риска [432].

Случайная композиция двух лотерей А и В означает, что лотерея А используется с вероятностью t либо, что эквивалентно, игрок будет использовать лотерею В с вероятностью (1 — t); такая случайная композиция символически записывается (A t В). Аксиоматизация этой теории полностью аналогична аксиоматизации теории ожидаемой полезности, но она применяется для установления не порядка предпочтений, а порядка риска. Важным следствием как теории ожидаемой полезности, так и теории ожидаемого риска является свойство промежуточности.

Существенное подтверждение свойства промежуточности было найдено применительно к бинарному отношению риска, но не к бинарному отношению предпочтительности; следовательно, полученные данные подтверждают теорию ожидаемого риска, но не теорию ожидаемой полезности.

Основные проблемы экономической психологии созидательной деятельности Пусть, например,

А = (0, 2, 5 долл.; 0, 6, 0 долл.; 0, 2 — 5 долл.); В = (0, 3, 5 долл.; 0, 4, 0 долл.; 0,3 — 5 долл.); С = (0, 4, 5 долл.; 0, 2, 0 долл.; 0, 4 — 5 долл.),

где В, как можно видеть, представляет собой (А, 1/2, С), т.е. взятую с соотношением вероятностей 50/50 композицию A и С. При упорядочении предпочтений В выбиралась первой большее число раз, чем то количество предпочтений, которое могло бы быть объяснено за счет ненадежности суждений, но при упорядочении риска В систематически не ставится первой.

При различных предъявлениях одной и той же опасности могут наблюдаться различные упорядоченности риска и различные суждения о предпочтениях. Например, для портфеля лотерей, каждая из которых должна разыгрываться независимо, предъявление может быть организовано в виде одной составной лотереи или же в виде отдельных составляющих (лотерей-компонент портфеля). В результате могут быть получены различные оценки риска. Теория ожидаемого риска, например, получила строгое подтверждение при предъявлении этого портфеля как единой композиции, но при предъявлении каждой лотереи по отдельности эта теория согласовывалась с результатами эксперимента столь же плохо, как и теория аддитивного риска. Приемлемых объяснений таких обусловливаемых характером предъявления различий нет, и тот факт, что они имеют место, несомненно, заслуживает специального рассмотрения; в реальном мире рискованные предприятия обычно представляют собой определенный «портфель рисков», и представляется нежелательным, чтобы на решения существенно воздействовала форма предъявления проблемы.

Эффект предъявления может быть описан в виде следующей аналогии. Мы можем предъявить индивиду два различных рецепта приготовления борща и спросить у него, какой из них он предпочитает. Альтернативно мы можем предъявить ему уже изготовленные по этим рецептам блюда. Чем больше опыт испытуемого по части практической кулинарии, тем выше вероятность того, что суждения в обоих случаях совпадут. Если суждения не совпадают, то сравнение рецептов позволит лучше вскрыть слабости агрегирования информации, чем сравнение вкусовых характеристик продуктов или предпочтений испытуемого. Таким образом, всякая форма предъявления может быть объектом психологического исследования, при этом каждая из них больше подходит для анализа определенных проблем. Если два варианта предъявления формально тождественны, неоднозначность суждений в этих двух случаях может указывать на недостатки агрегирования информации, хотя расхождения не обязательно объясняются именно этим фактором.

Действительно, всегда возможна и другая интерпретация несоответствия суждений. При предъявлении стимулов, которые заведомо составлены по-разному, хотя и воспринимаются как формально идентичные в терминах конечных исходов и их вероятностей, индивиды почти неизбежно выбирают один из них, руководствуясь личными предпочтениями. Пос

ледние (при отсутствии различий конечных исходов) могут отражать предпочтение последовательности достижения конечного исхода (например, хорошие новости вначале, а плохие — потом) или предпочтение продленного розыгрыша портфеля игр путем частичного проведения каждой из составляющих его лоте 

рей по сравнению с подходом, при котором последовательно полностью разыгрывается и, следовательно, выбывает каждая из лотерей-компонент портфеля игр.

Практически каждый согласится, что игра «орел или решка» со ставкой 100 долл. более рискованна, чем такая же игра со ставкой 5 долл. Если мы добавим 5 долл. к выигрышу при ставке в 5 долл., то получим игру (+ 10 долл., 1/2, —5 долл.) с ожидаемым выигрышем в 2,5 долл., которая почти всегда будет оцениваться испытуемыми как менее рискованная, чем исходная игра со ставкой выигрыша и проигрыша в 5 долл.

Если вместо этого мы снизим на 5 долл. проигрыш в исходной игре со ставкой 10 долл., то также придем к игре (+10 долл., 1/2, — 5 долл.); оказывается, что пятидолларовое изменение в столбце проигрышей с —10 долл. до —5 долл. оказывает большее воздействие на ощущаемый игроками риск, чем соответствующее изменение в столбце выигрышей с +10 долл. до +5 долл. Это указывает, что в азартных играх с равными вероятностями выигрыша и проигрыша проигрыши доминируют над выигрышами в отношениях воздействия на ощущаемый риск. К. Кумбсом «почти нормативной» оценки риска.

Рассмотрим подбрасывание монеты стоимостью а с вероятностью выигрыша 1/2, проводимое дважды, что мы обозначим как 2 ± а. Это эквивалентно проведению игры с тремя возможными исходами (2а, 1/4; 0, 1/2; —2а, 1/4), т. е. эта игра может быть подвергнута декомпозиции на две равновероятные (с вероятностями 50/50) игры, первой из которых является подбрасывание монеты достоинством 2а, а второй — «игра» с нулевыми суммами выигрышей и проигрышей.

Если применить в данном случае теорию ожидаемого риска, для которой здесь имеется некоторое эмпирическое подтверждение, т. е. будем считать, что R (AtB) = tR (A) + (I t)R (В), то R(2* ± a) = l/2R(±2a) + l/2R(0).

Если установить R(0) = 0, как это можно сделать с помощью интервальной шкалы, то увидим, что приращение риска, связанного с подбрасыванием монетки со ставкой в 10 долл., вдвое превышает приращение риска, связанного с такой же игрой со ставкой в 5 долл., проводимой два раза.

Относительное значение изменений размеров возможных выигрышей и проигрышей, отражаемое в ощущаемом риске, было продемонстрировано применительно к азартным играм с равновероятными выигрышами и проигрышами. Если же эти вероятности не одинаковы, то необходимые для сохранения той же величины математического ожидания изменения в столбцах выигрышей и потерь обратно пропорциональны соответствующим вероятностям исходов. Если ограничений нет (таких, как требование сохранения величины ожидаемого выигрыша или некоторого другого параметра), то бессмысленно говорить об относительной важности таких компонент, как величины выигрышей и проигрышей или вероятность выигрыша и проигрыша. Вероятности ограничены по своей величине, однако денежные исходы игры не ограничены, так что их относительное значение в любом эксперименте зависит от абсолютного значения этих параметров, т.е. результаты эксперимента будут зависеть от параметров, не представляющих интереса.

Существует еще один подход к изучению риска. Он заключается в использовании теории поведения, в которой, как предполагается, риск играет определенную роль, хотя и не фигурирует в явном виде в качестве переменной, отражаемой в инструкциях к испытуемому. Примером может служить теория выбора между азартными играми с неявным учетом связанного с ними риска; оценки риска затем могут быть выведены на основе данных о фактически предпочтенном поведении. Подобные исследования, таким образом, являются исследованиями принятия риска, хотя из них выводятся заключения об оценке риска. Это приводит к необходимости одновременного изучения принятия и оценки риска индивидами.

В настоящее время доминирующей теорией принятия решений при наличии риска является, конечно, теория максимизации ожидаемой полезности; обычные способы измерения полезности основаны на выборе с учетом риска. Любая система измерения полезности, в которой используются выборы при неопределенных исходах, формирует функцию полезности для объяснения этих выборов и, следовательно, предвосхищает концепцию риска. Так, положения о принятии риска в контексте ожидаемой полезности являются просто средством описания формы функции полезности. Данная концепция играет вспомогательную роль в рассуждениях о том, является ли функция полезности выпуклой или вогнутой в некотором конкретном интервале.

Можно экспериментально показать, что максимизация ожидаемой полезности не подходит в качестве описательной теории принятия решений индивидами. Это было доказано многими исследователями в экспериментах, связанных с теорией игр и исследованием операций. Более подробно результаты исследований описаны в работах.

В экономико-психологической литературе различают анализ рисков на качественном и количественном уровнях, причем именно количественное исследование рисков, ранее выявленных на качественном уровне, считают основной целью теории. Количественная модель риска обычно учитывает вероятность нежелательного события и цену, связанных с ним потерь. Любой риск количественно можно характеризовать двумя способами:

1) вероятностью нежелательного исхода (события); 2) ценой потерь. Очень часто остается, однако, неясным, о какой интерпретации вероятности в том или ином случае идет речь. В цитируемой работе автор пишет, что вероятность нежелательного исхода (события) определяется экспертно. Но так поступают только в особых случаях, когда стандартные методы оказываются неприменимыми. В большинстве других работ обычно ссылаются на статистический метод для расчета вероятностей, а в последние годы популярным стал также метод статистических испытаний (метод «Монте-Карло»).

Цена риска также определяется различными способами. Обычно под ней понимается стоимость потерь, связанных с вероятностью нежелательного события, упущенной выгоды и т.п. ущерба. Так, например, в общем случае цена риска от внедрения проекта составляет разницу между планируемой, максимальной прибылью и прибылью вероятной, с учетом риска.

Анализ и обобщение многочисленных литературных источников по экономико-психологическим проблемам риска позволил сделать вывод, что наиболее фундаментально теория принятия решения как основа оценки деятельности людей в условиях неопределенности и риска рассмотрена Джоном фон Нейманом и Оскаром Моргенштерном и является классическим трудом по экономическому поведению.

Рассмотрим основные понятия и определения экономико-психологической теории принятия решения. Как пишет М.В. Птуха, еще в XVII веке появилась идея математического ожидания, которую в принятии решения используют представители самых разных научных школ и направлений: психологи, социологи, экономисты, управленцы, представители физико-математических, естественно-научных и гуманитарных дисциплин, связанные с пониманием и осмыслением статистической природы непрерывных дискретных случайных величин.

Было сформулировано положение о том, что при выборе надо учитывать следующие правила: 1) по отношению к каждому из альтернативных вариантов необходимо определить возможные его исходы; 2) определить вероятности исходов; 3) найти сумму произведений вероятности, умноженные на соответствующие исходы; 4) выбрать тот вариант, который имеет наибольшую сумму произведений — максимальную ожидаемую ценность.

Принятие реше.ния в экономической психологии всегда подразумевает акт выбора из нескольких возможных альтернативных вариантов с целью достичь наилучшего результата, или исхода. В процессе принятия решений психологами выделяются три этапа: поиск информации, поиск и нахождение альтернатив, выбор лучшей альтернативы. На первом этапе собирается вся доступная на момент принятия решения информация. Второй этап — выделение альтернативы, определение того, что можно, а что нельзя делать в наличной ситуации. Третий — сравнение альтернатив и выбор наилучшего варианта решения. Полагают также, что процесс принятия решения включает следующие блоки (А.А. Тягунов). Первый блок — осознание того, что решение должно быть принято. Второй блок — выработка альтернативных вариантов, которые могут привести к желаемому результату. Третий — оценка альтернативных вариантов.

Следует согласиться с А.В. Карповым, что теория принятия решений — общая модель рационального действия субъекта. Теория называется рациональной, ибо предполагает рационально действующего субъекта, принимающего всегда разумные, оптимальные решения, не подверженного сомнениям, лишенного эмоций, не склонного к предрассудкам и предубеждениям, не подвластного влиянию окружающих. Иначе говоря, такая теория отвлекается от психологических особенностей субъектов, принимающих решения. Поэтому она представляет собой идеальную модель, на которую должен ориентироваться реальный, практически действующий субъект.

Психологическая теория принятия решений — занимается исследованием общих и индивидуальных психических особенностей лица, принимающего решения. Психологическую теорию принятия решения следует рассматривать как дополнение рациональной теории принятия решений, которая имеет дело не с изучением поведения абстрактного, а реально действующего субъекта.

Оценка последствий альтернатив — основана на приписывании последствиям определенной субъективной ценности или полезности. Полезность, которую человек приписывает последствиям той или иной альтернативы зависит от состояния субъекта, от структуры целей лица, решающего данную задачу, целей, направляющих его поведение и порождаемых присущей ему системой потребностей.

Чтобы сделать выбор из альтернатив, необходимо их предварительно оценить в соответствии с критерием оценки. В литературе существуют два понимания критерия.

Первое значение: критерий — это целевая функция, т.е. функция, связывающая варианты решений с уровнями достижения одной из целей. Достижение поставленной цели в зависимости от уровня ее значимости понимается как полезность решениям. Решения могут различаться с точки зрения своей осуществимости, поэтому различают критерий осуществимости. Он основан на взвешивании вероятностей благоприятных или неблагоприятных исходов решения, т.е. достижение или недостижения цели. Второе понимание критерия — критерий как некоторое правило оценивания. Речь идет о том, как использовать и совместить оценки по критериям предпочтительности и осуществимости в единую интегральную оценку.

СРАВНЕНИЕ АЛЬТЕРНАТИВ (ВАРИАНТОВ РЕШЕНИЯ) осуществляется по многим критериям с учетом различных вероятностей реализации решений. Психологические исследования принятия многокритериальных решений проводятся в двух аспектах. Первый — изучение процесса и стратегий многокритериальных решений. Здесь человек прибегает к различным эвристикам, позволяющим развернуть процесс сравнения в несколько этапов (стратегия «исключения по аспектам»). Второй контекст — мотивация выбора. Мотивационная тенденция, или намерение совершить действие, рассматривается как функция полезности результата действия и субъективной вероятности (ожидания) успеха выбранного действия. Полезность результата или последствий действия может быть связана с самооценкой и оценкой со стороны других. Ожидание успеха или неуспеха действия определяется особенностями ситуации, возможностями совершать в ней действия, степенью контроля ситуации, сложностью задачи. На становление мотивации влияют личностные мотивационные детерминанты: мотивация достижения, т.е. соотношения стремления к успеху и избегания неудачи, локус контроля, т.е. убеждение в зависимости от внешних обстоятельств или от собственных действий.

АКТ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЯ — выбор одного из найденных и оцененных вариантов решения. Непосредственный переход от намерений к действию. Акт принятия решения сопровождается : а)наличием остаточной неопределенности, которая преодолевается волевым усилием, б) необходимостью санкционировать решение, т.е. принять на себя ответственность.

Вероятность — степень возможности реализации тех или иных форм случайности, наблюдаемых в окружающем нас мире. Категория вероятности служит руководством во всех действиях и решениях, связанных с предсказанием будущего.

Субъективная вероятность — личные оценки вероятности событий. Человеческие суждения о вероятностях , как установили психологи, часто бывают ошибочными, однако мы ими руководствуемся при принятии решений во многих ситуациях. Неопределенность может возникать в рамках каждого элемента деятельности: 1) внезапное изменение внешних условий апробированной деятельности; 2) вынужденное изменение объекта и средств деятельности; 3) смена мотивов, целей и методов деятельности.

Неопределенность — вызывается определенной и неустранимой рассогласованностью элементов всякой живой деятельности между собой. Мотивы, цели, результаты, средства, методы и объекты деятельности лишь тогда находятся в абсолютно согласованном отношении друг к другу, когда процесс деятельности вообще не осуществляется. Всякое взаимодействие элементов деятельности между собой, с одной стороны, и с внешними условиями — с другой, приводит к их рассогласованию. Оно нарастает прямо пропорционально динамичности и новизне деятельности — это своеобразный «закон риска», одновременно стимулирующий и ограничивающий всякую деятельность. Данная неопределенность имеет объективный характер и не может быть редуцирована к интегрированному человеческому знанию. В этом смысле она подобна квантово-механическому соотношению неопределенностей, характеризующему взаимодействие макроскопического прибора наблюдения и микроскопической элементарной частицы.

Риск — понятие, характеризующее деятельность в условиях неопределенности. Понятие риска включает в себя перспективу некоторого исхода ситуации, который является зависимым от ряда факторов и содержит свойство нежелательности. Являясь, таким образом, прогностической оценкой ситуации, понятие риска не просто описывает, но предписывает некоторое ее понимание, представляет собой нормативно-оценочную категорию. В данном своем качестве риск представляет собой свойство человеческой деятельности и общения, а также с необходимостью есть продукт самооценки человека. Из этого вытекает возможность исследования риска, когда ситуация риска рассматривается как процедура принятия решения в условиях неопределенности.

Существование неопределенности связано с неполнотой и недостаточностью информации об объекте, процессе или явлении, по отношению к которому принимается решение, а также с ограниченностью возможностей человека в сборе и переработке информации, с постоянной изменчивостью информации о многих объектах. Процесс принятия решений предполагает наличие достаточно полной и правильной информации. На практике чаще всего информация бывает разнородной, разнокачественной, неполной или искаженной.

В современной экономике действует специфический источник неопределенности — развивающаяся система индустриальных технологий, определяемая научно-техническим прогрессом (НТП). На процесс воспроизводства неопределенности оказывает воздействие вероятностный характер НТП.

К источникам, способствующим возрастанию неопределенности и риска, относятся также: ограниченность ресурсов на стадиях принятия или реализации решений, относительность процесса познания человеком окружающей действительности, относительная ограниченность сознательной деятельности человека, существующие различия в социально-психологических установках и стереотипах поведения.

Кроме указанных причин следует особо отметить, что риск связан с творчеством — деятельностью, которая характеризуется неповторимостью, оригинальностью, уникальностью.

В конечном счете все объективные неопределенности человек стремится так или иначе осознать, и потому их влияние на действие и его будущий результат определяются возможностями и ограничениями человека учитывать различные факторы.

Первым шагом на этом пути должна быть типология социальных ситуаций как форм взаимодействия структурных элементов деятельности с ее внешними условиями.

Под ситуацией мы будем понимать единство субъективных и объективных пространственно-временных условий коммуникации, деятельности и рефлексии и их субъектов. Данная категория имеет междисциплинарный характер и используется в картографии, медицине, этике, логике и психологии. Немецкий философ К. Ясперс проводит различие между типическими и уникальными ситуациями. К первым он причисляет «пограничные ситуации», которые всегда сохраняют свою неизменность: человек должен умереть, страдать, бороться и т.д. Вторые представляют собой загадочное сочетание набора конкретных факторов, едва ли поддающихся учету. И те и другие в равной мере демонстрируют практическое бессилие человека, необходимость некоторой внешней защиты от угрозы.

Человеческая жизнь, таким образом, представляет собой бесконечное многообразие уникальных ситуаций, из которых в целом складывается ограниченное количество типичных (при этом часть ситуаций не попадают ни в какой тип). Если следовать логике Ясперса в экономической психологии следует рассматривать типичные ситуации, поскольку они легко прогнозируются хотя бы в общем виде. Так, например, страхование жизни и здоровья являются важнейшими видами страхования. Как указывает А.А. Тягу-нов, в жизни доминируют ситуации, определяемые, с одной стороны, типичностью, а с другой — индивидуальностью. Так, всякий человек владеет собственностью, которой может быть с определенной вероятностью нанесен ущерб. И хотя ситуация будет отличаться многообразием уникальных черт, размер ущерба является статистически определяемой величиной. Исходя из этого, можно вычислить применяемый в данном типе случаев размер страхового тарифа и страхового вознаграждения. Такого рода ситуации различаются по тому, с какими объективными трудностями сталкивается страховщик в своих расчетах, а также по тому, насколько потенциальный страхователь способен управлять данно