Отражение экономических идей смитианцев постмануфактурного периода в трудах а. бутовского и и. вернадского*

Отражение экономических идей смитианцев постмануфактурного периода в трудах а. бутовского и и. вернадского*

Бутовский А.И. (1814—1890)

Александр Иванович Бутовский — директор департамента министерства финансов России, был его представителем в Лондоне, сенатор. В 1847 г. увидел свет первый в России написанный по-русски трехтомный курс политэкономии А. Бутовского «Опыт о народном богатстве, или О началах политической экономии» (общим объемом более 1500 страниц), на десятилетие ставший единственным учебником политэкономии в стране. Хотя современники по-разному оценили этот труд (в том числе весьма критически), он представляет определенный интерес как первый учебник, имеющий ставшую в последующем классической структуру, содержащий ряд интересных положений, например, о благах внешних и внутренних и о роли невещественных факторов производства.

Свой курс политэкономии А.И. Бутовский построил по классической схеме Ж.Б. Сэя: в первом томе рассматривалось производство, во втором — обращение и распределение, в третьем — потребление. Предмет политэкономии А. Бутовский определял довольно расширительно — как «науку о народном богатстве, исключительно посвящающую себя изучению средств, с помощью которых люди, в обществе живущие, достигают возможного благосостояния». Он относил политэкономию, наряду с философией, эстетикой, нравоучением (этикой) и правоведением, к нравственно-политическим наукам и требовал внесения в нее морального начала.

Заслуживают внимания высказанные в книге А.И. Бутовского положения о благах внешних и внутренних; о капитале («самобытном, поземельном и нравственном»); о значении промыслов, производящих невещественные блага, к которым он относил здравоохранение, образование, художественные промыслы; о необходимости «применения производительных сил народных к наделению общества благами внутренними».

* Приложение составлено по: Русские экономисты (XIX — начало XX века). М.:

В конце третьего тома А.И. Бутовский посвятил несколько страниц критике социализма и коммунизма, выступая против «водворения» равенства «путями искусственными и насильственными». И хотя в последующем в работах других авторов эта критика носила более основательный и развернутый характер, подход А.И. Бутовского, как одного из первых критиков социализма, заслуживает определенного интереса и потому приводится в данной работе. Заслуживает внимания и достаточно взвешенное мнение А. Бутовского о русской общине, высказанное им накануне реформы 1861 г. Фрагменты из его работы на эту тему — статьи «Общинное владение и собственность» — также приводятся ниже. Курсив по всему тексту принадлежит автору.

Бутовский А.И. Опыт о народном богатстве или о началах политической экономии. — СПб., 1847. Т. 1—3.

Том 1. Политэкономия как нравственная наука. Два главных хранилища фактов и явлений: природа и свободно-разумная деятельность человека. От этого сфера познания разделяется на две половины: в одну входят науки, излагающие законы природы, — науки физические, в другую — науки, объясняющие законы, которыми направляется свободно-разумная деятельность человека к достижению различных целей, — науки нравственные.

Подобно физическим, нравственные науки восходят от рассеянных фактов к законам с помощью наблюдения и анализа. Побуждения, в которых кроется начало свободно-разумной деятельности человека и которые все подходят под пять категорий: истинного, изящного, доброго, правого и полезного, существуют с тех пор, как род человеческий занял место в ряду тварей земных.

Эмпиризм, ложные системы и влияние страстей на убеждения — вот тучи, затмевающие законы, которым должна следовать свободно-разумная деятельность человека: их-то стремятся рассеять науки нравственные. Политическая экономия, развив идею полезного, откроет законы, по которым люди, не изменяя всем прочим условиям усовер-шимости рода человеческого, обретают в своей собственной деятельности и в природе их окружающей средства к удовлетворению своих потребностей (с. VI).

О благе или полезности. Идею блага или полезности должно естественно относить ко всему, что отвращает недостаток, порождающий в нас нужду или желание; ко всему, в чем содержится условие нашего довольства; короче, ко всему тому, что может служить к удовлетворению наших потребностей.

Значение блага или полезности нельзя ограничить тесным кругом вещественности. Не нужно глубоких и продолжительных умствований, чтобы убедиться, что, кроме благ внешних, вещественных, люди сильно нуждаются в благах внутренних, невещественных. Мы страдаем также от недостатка здоровья, познания, добрых привычек. Обладание этими благами внутренними для нас столь же важно, как и внешними, и, почему не сказать того, еще важнее: в них заключается одно из самых существенных условий приобретения и сохранения благ внешних (с. 9).

О капиталах. Капитал снискивает постоянную производительность не иначе как в совокуплении то с безвозмездною силой природы, то с присвоенною, то с трудовыми способностями человека. В первом случае он применяется к производству через приспособление различных сил и тел, представляющих к тому надлежащие свойства, и может рассматриваться как самобытный, во втором ему прилично название поземельного; в третьем он приемлет качество капитала нравственного (с. 194—195).

Всякий одарен способностями душевными и телесными, но эти способности требуют развития образования. Ценности, употребляемые на образование, не потеряны. В обмен на них мы снискиваем другие ценности, состоящие в благах внутренних, увеличивающих производительность труда, с которыми совокупляются, в виде капитала нравственного. Приходит пора, когда мы извлекаем пользу самую существенную из учености, искусства, навыка, приобретенных в молодости и сохраненных воспитанием.

Участие, принимаемое капиталом нравственным в производстве, совершенно сходно с тем, которому предназначены капиталы постоянные, самобытные. Подобно орудиям, образование служит нам, нимало не изменяясь; оно в нас остается и даже имеет то преимущество перед другими капиталами постоянными, что, по мере применения к производству, беспрестанно обогащается новой опытностью (с. 203).

О производстве невещественных благ. Промыслы, доставляющие полезности вещественные, много способствуют благосостоянию людей, но их нельзя рассматривать как единственное условие этого благосостояния. Достаточно снабженный пищею, одеждою, кровом, орудиями, человек еще не может считаться удовлетворенным, если ему недостает здоровья, силы телесной, если в нем не развито и не просвещено воображение; если он не имеет довольно познаний, опытности, искусства; если воля его не вооружена началами нравственности; если, наконец, он не обеспечен против нарушений, угрожающих его собственности и его личности. К тому же без помощи этих благ внутренних, невещественных, неосязаемых, но тем не менее живо сознаваемых, нельзя допустить, как мы достаточно убедились, успешного производства промыслов, сообщающих полезное преобразование вещам. Элементы благ внутренних предсуществуют в человеке, так точно как элементы благ внешних, вещественных, предсуществуют в природе, нас окружающей (с. 428—429).

Без сомнения, жизнь государственная требует от человека образования не только эстетического и умственного, но еще нравственного и религиозного: просветив и облагородив свое чувство, укрепив и обогатив познаниями свой разум, он еще далек от возможного совершенства, пока не победит своей воли и не приручит ее уклоняться от побуждений злых и предпочтительно избирать добрые. Без сомнения, подле сил, занятых разного рода промыслами, общество должно еще находить силы, исключительно направляемые на доставление ему безопасности, как всему, так и в лице каждого из его членов, — силы, которые, по самой сущности их назначения, совокупляются в руках законной власти или правительства, подчиняются его надзору, предоставляются его распоряжению. Неоспоримо также, что как нравственно-религиозное образование, так и безопасность не могут быть доставлены народу без участия в том его производительных сил: природных преимуществ, доставшихся ему в удел, капиталов, им приобретенных, труда и образованности его членов; и что в высоких установлениях, стремящихся к достижению этих целей, как и в промышленности вообще, деятельность человеческая не может обойтись без средств материальных и средств нравственных; но мы ограничимся одним указанием этой аналогии и не будем входить в подробнейшие объяснения, чтобы не навлечь на себя упреки в чрезмерном распространении круга науки, которую здесь предприняли изложить (с. 501—502).

Том 3. О социализме и коммунизме. Поверхностный мыслитель оплакивает неизбежное неравенство благ; грубый коммунист проповедует настоящее восстание бедных против богатых; социалист, увлекаемый несбыточными мечтами, громоздит фантастические системы, низводит разум на степень инстинкта и хочет превратить мир в пчелиный улей, где всем будет довольно меду и цветов. Жалкие и бесплодные усилия ума человеческого!

Истинный друг человечества может желать равенства прав гражданских и свободы для всех членов общества: он не должен желать равенства фортун и еще менее стремиться к водворению его путями искусственными и насильственными. Богатство всегда должно служить поощрением к деятельности и добродетелям и быть их наградой. Обобрав одних и наделив всех поровну противно и воле и благости Провидения. Оно так же нелепо, как и несправедливо. Не пройдет года и в одних руках — нерадивых или не умеющих — доли уничтожатся, в других — искусных и трудолюбивых — они прирастутся, везде окажется прежнее неравенство и нужно снова приняться за дележ, всегда награждая леность, порок и посредственность, всегда наказывая прилежание, нравственность и талант. Утомив последние, общество скоро уменьшит самое делимое; по недостатку чистого продукта, коснется капиталов, и на месте образованности быстро водворятся одичалость и варварство. В благоустроенном обществе, где господствуют христианские нравы, избыток богатых служит спасительным запасом для бедных: благотворительность в том порукой. В минуты бедствия этот запас — предмет зависти для одних, нелепых нападок от других — проливается на неимущих росою благодеяния и пособий. Без него они погибли бы неминуемо: он помогает им вынести бремя лишений. Личный интерес богатых, который так порицают в своей слепоте поверхностные философы, как дракон, стережет целость этого сокровища и не дает ему погибнуть. Когда туча пройдет и дни просияют, общество находит опять в этих капиталах и пособие труду своему, и средства к существованию; оно лишилось бы их невозвратно, если бы последовало советам близоруких законодателей, в глазах которых сомнительные результаты непосредственные совершенно заслоняют несравненно важнейшие условия будущности (с. 396—401).

Бутовский А. Общинное владение и собственность. Б. м. 59 с.

В последнее время в наших журналах происходила интересная полемика о выгодах и невыгодах общинного владения землей. Одни ответят, что должно сохранить общинное владение землей, существующее ныне в крестьянском хозяйстве; другие скажут, напротив, что его следует отменить. Истина, по нашему мнению, между этими двумя крайностями: общинного владения землей между крестьянами не должно ни отменять, ни сохранять. Не нужно ни ломать народного быта, ни препятствовать его естественному перерождению. Последнего нельзя не предвидеть: вследствие освобождения от крепости, крестьяне будут поставлены в совершенно новые для них условия жизни. При этих условиях может и должно сохраниться в том или другом виде общинное устройство административное, но ничто не обусловливает необходимости непременного сохранения общинного владения. Оно у нас сложилось естественно, положим, но так же точно оно может и прекратиться и уступить место личным отношениям и частной поземельной собственности.

Мы полагаем, что не следует ни прямо, ни косвенно разбивать общинное владение там, где оно водворено и держится или где вновь водворится вследствие добровольных частных сделок крестьян между собой или с помещиками. Но вписать в наши законы обязательность этого образа владения землей для целого огромного сословия было бы несправедливо, во-первых, потому что через это было бы искажено и подорвано право собственности, долженствующее служить основанием перерождения и благоустройства этого сословия, во-вторых, потому что от безысходности, искусственно приданной общинному владению землею, неминуемо должно последовать стеснение. Общинное владение есть древняя исконная форма, отживающая свой век, как таковая, она заслуживает всякого уважения, и никто не требует ее преждевременного разрушения; пусть она скончается мирно и покойно своею натуральной смертью; но зачем насильно н упорно навязывать это обветшавшее наследие давно минувшей старины живому и юному народу русскому в ту самую минуту, как он готовится к жизни новой и свободной?

Вернадский И.В. (1821—1884)

Иван Васильевич Вернадский родился в Киеве, в семье небогатых дворян Черниговской губернии. По окончании Киевского университета Св. Владимира и после недолгого периода учительства в 1843 г. он был послан для продолжения учебы за границу, где пробыл три года. По возвращении стал профессором политической экономии Киевского университета. В 1847 г. защитил магистерскую диссертацию на тему: «Очерк теории потребностей», а в 1849 г. — докторскую «Критико-историческое исследование об итальянской политико-экономической литературе до начала XIX века». В 1850 г. стал работать на кафедре политэкономии Московского университета; в 1856 г. переведен в Петербург и до 1867 г. был чиновником особых поручении при Министерстве внутренних дел. С этоИ должностью он сочетал преподавание в Главном педагогическом институте и Александровском лицее. В 1867— 1876 гг. состоял управляющим контороИ Государственного банка в Харькове, где был также председателем общества взаимного кредита и товарищем председателя статистического комитета. Основал и редактировал журналы «Экономический указатель» (1857—1861) и «Экономист» (1858—1864). Умер в 1884 г. в Петербурге.

Жена И. Вернадского — Мария Николаевна Вернадская (урожденная Шагаева) (1831 — 1860) — первая русская женщина-экономист, написавшая немало работ по популяризации основных начал политической экономии (иногда в форме притч с определенной экономической моралью), о проблемах женского труда и положении женщин.

Сын И. Вернадского от второго брака — Владимир Иванович Вер-надскиИ (1863—1945) — известный ученыИ-естествоиспытатель, академик, автор работ по философии естествознания и науковедению.

В области политэкономии И. ВернадскиИ примыкал к англиИским классикам и школе Ж.Б. Сэя. Он был последовательным сторонником так называемоИ «манчестерскоИ школы» в экономическоИ политике, основное положение котороИ требовало полного невмешательства государства в хозяИственную жизнь и распространения принципов сво-бодноИ конкуренции на все стороны хозяИственноИ деятельности, в том числе и на отношения между трудом и капиталом.

И. ВернадскиИ был активным противником крепостничества, выступал против проектов освобождения крестьян посредством высоких выкупных платежеИ. Отрицательно относился к социализму и общинному земледелию. По этому вопросу он вел острую полемику с Н.Г. Чернышевским. Статьи И. Вернадского «О поземельной собственности» были опубликованы в журнале «ЭкономическиИ указатель» (№ 22, 25, 27 и 29 за 1857 г.). Главный тезис И. Вернадского состоял в следующем: «Поземельное общественное владение наименее рационально из всех видов общественного пользования, что доказывается уже тем, что оно везде исчезло с развитием потребностеИ и образования». ОбщинныИ принцип пользования землеИ, подчеркивал И. Вер-надскиИ, «отнимает право хозяИственноИ инициативы от частного лица и передает его общине», он делает невозможноИ «свободу перехода участков земли из рук в руки, что необходимо для рациональноИ организации самого хозяИства».

Основные работы И.Вернадского: «Очерк теории потребностеИ» (СПб., 1847), «Критико-историческое исследование об итальянской политико-экономической литературе до начала XIX века» (М., 1849); «Очерки истории политической экономии» (СПб., 1858); «О мене и торговле» (СПб., 1865). Кроме того, он перевел и прокомментировал часть работы А. Шторха «Курс политическоИ экономии, или Изложение начал, обусловливающих народное благоденствие» (СПб., 1881).

Одна из главных экономических работ И. Вернадского — «Проспект политической экономии» (СПб., 1858) — представляет собой развернутую программу курса политической экономии в том виде, как она излагалась в то время автором студентам. После исторического очерка науки политэкономии в ней помещены разделы о потребностях и труде, о труде как источнике производства, теории доходности и цены, о заработке, потреблении, кредите и финансах. Из содержания «Проспекта» следует, что И. Вернадский был сторонником трудовой теории стоимости, на основе которой пытался объяснить источники всех доходов. Более того, сам предмет политической экономии он определял так: «Политическая экономия, как наука, в настоящий момент своего развития есть по преимуществу теория труда, или теория ценности» (с. 1). И далее: «В политической экономии господствуют два направления: положительное и отрицательное. Первое имеет в виду преимущественно все общество; второе более отдельные лица. Экономические понятия древних и меркантилизм принадлежат к первому; физиократия и школа А. Смита ко второму».

В отличие от А. Бутовского И. Вернадский считал, что стоимость создается только трудом, поскольку капитал сам является «накопленным трудом» и предъявляет претензию на часть созданной стоимости только по праву «владения». «Владение и труд составляют главные условия образования ценностей и основание всякого правильного хозяйства (здесь и далее курсив мой. — Я.Я.) как системы экономической деятельности» (с. 40).

По мнению И. Вернадского, «заработок необходимо равен ценностям, употребляемым для органической поддержки деятелей, орудий труда (работников); но различные паи, приходящиеся на долю каждого из них, зависят от состояния на них запроса и предложения» (с. 37). «Под именем «органической поддержки» деятелей труда разумеем, кроме удовлетворения их прямых общественных и местных потребностей, также и доставление возможности продолжения их существования, как рода, т.е. известную затрату на их специальное образование в массе» (с. 38). И. Вернадский предугадал тенденцию развития денег при капитализме; он писал: «Высшее экономическое развитие предполагает принятие за деньги — идеальной единицы кредита» (с. 41). «Народный доход состоит в массе новых годностей, появившихся в стране в известный период времени, или есть то увеличение, которому подверглись все ценности страны в течение известного времени вместе с теми вещностями, которые получили ценность впервые» (с. 48).

Некоторые современные исследователи считают, что И. Вернадского можно признать первым в России историком экономической мысли, попытавшимся в своей работе «Очерк истории политической экономии» осуществить классификацию и систематизацию направлений экономической науки. Всю мировую экономическую науку, начиная с древнейших времен, он предлагал делить на два больших направления — положительное и отрицательное. Первое включает тех, кто считает, что экономическое развитие зависит от положительной, т.е. активной, роли государства (сторонники меркантилизма, протекционизма и социализма). Второе, напротив, рекомендует полагаться на естественные законы развития и отрицает вмешательство государства в экономику либо ограничивает его узкими рамками) (физиократы и сторонники А. Смита). Себя И. Вернадский относил ко второму направлению. Спасение России И. Вернадский видел не в коллективизме и общинности, а в быстром хозяйственном подъеме, что позволит ей избежать «западных болезней» и одновременно социализма с его опасными фантазиями.

В «Очерках...» представлен большой круг экономистов различных направлений, в том числе российских. Как писал И. Вернадский, его цель состояла в том, чтобы «сколько-нибудь ознакомить русских читателей с именами, не всегда громкими, добросовестных тружеников науки». Дается краткая справка об авторе и его основных работах. Ниже приводится текст авторского введения к «Очеркам...».

Вернадский И. Очерк истории политической экономии. СПб., 1858.

Вследствие недавнего появления науки политической экономии и отчасти по причине не вполне установившихся основных понятий о ней, история ее в настоящее время еще мало обработана. Тем не менее мы можем в ее развитии ясно отличить как главные направления, так и отдельные моменты их проявления. Направлений этих два: положительное и отрицательное. Первое требует на практике искусственной организации хозяйственных отношений общества, а вследствие того — непосредственного участия правительства в экономических действиях народа, второе, напротив, стремится к возможно большей экономической самостоятельности лиц в обществе, и отрицает пользу постороннего вмешательства в их частные дела. Основное практическое положение первого поэтому есть признание зависимости явлений богатства от общественной власти; второго — та мысль, что в основе всех экономических явлений лежат естественные законы, не подчиненные произволу власти; первое направление обращает внимание преимущественно на общество и государство как целое; второе — более на отдельные лица. Первое называет политическую экономию наукой о государственном, второе — о народном хозяйстве. В истории науки к положительному направлению принадлежат экономические понятия древних, меркантилизм, протекционизм и социализм; к отрицательному — физиократия и школа Адама Смита или промышленная.

Во всех этих школах мы замечаем множество постепенностей или оттенков; самые противоположные направления иногда сближаются между собой. К таким сближениям принадлежит историческое направление и самый протекционизм, приближающийся, впрочем, более к меркантилизму, а следовательно, к положительному направлению, к которому мы и относим его.

Все эти различные учения произошли не вдруг, а образовались постепенно и притом сходным процессом; так, в каждом из них легко можно отличить три главных момента развития: обыкновенно сперва являлись идеальные планы изменения существующих форм хозяйственной деятельности народа, потом предпринимались более или менее односторонние исследования или описания экономических фактов, и, наконец уже, на основании этих исследований образовывалась известная теория труда и благосостояния. Как истории других наук, и история политической экономии представляет две стороны для исследования: внешнюю и внутреннюю. Из них первая соответствует движению идей, или теоретической части науки, вторая — их осуществлению, или экономической практике. Полное отделение, впрочем, этих сторон научной деятельности едва ли возможно в настоящее время, и подробное изложение движения политической экономии еще чрезвычайно затруднительно по недостатку обработанных материалов (с. 1—2).