2.3. институты как особый экономический ресурс

2.3. институты как особый экономический ресурс

Мы вкратце рассмотрели те аспекты и события экономической истории, в которых институциональный подход проявляется достаточно ярко, основные понятия и принципы институциональной методологии. Теперь обратимся к более конкретным понятиям институциональной экономики.

Экономический процесс можно рассматривать как единство двух взаимосвязанных сторон, или аспектов, один из которых можно назвать ресурсно-технологическим, а второй — институциональным [3].

С ресурсно-технологической стороны экономика выступает как система способов соединения ресурсов для производства благ и услуг. Институциональный аспект экономики — это механизм социального упорядочивания экономических действий.

Ясно, что при таком определении институциональный аспект экономики понимается существенно шире, чем так называемый хозяйственный механизм (плановый или рыночный). План и рынок как понятия, при всех их различиях, относятся к одному классу способов социального упорядочивания экономических действий. И тот, и другой основывается на принципе рационирования, т.е. на целенаправленном выборе из альтернативных способов использования ограниченных ресурсов. Не будем здесь обсуждать вопрос, какой тип рационирования более эффективный — воплощенный в директивных указаниях правительственных органов, в приказе начальника или в рыночной сделке независимых лиц. Важно отметить, что есть и другой класс способов социального упорядочивания действий, основанный на так называемых ролевых отношениях. Суть ролевого механизма в том, что отношения между людьми осуществляются как своего рода спектакли с расписанными ролями и заранее известными мотивировками действий, определенными для каждой роли. Люди как бы приспосабливаются к общепризнанной, стандартной, обкатанной в социальном опыте модели своего собственного поведения. Тем самым они реализуют взаимные ожидания и только благодаря этому способны к сотрудничеству [5].

А способность к согласованному действию в экономической плоскости — это главный ресурс, производимый, если можно так выразиться, институциональной структурой экономики, главный элемент «человеческого капитала». Для узкоэкономического взгляда на вещи он менее бросается в глаза, чем другие элементы человеческого капитала — здоровье, благосостояние и уровень образования работников. Поэтому значимость этого ресурса для экономики, а также обратное влияние экономики на способность к согласованному действию, благотворное или разрушающее, изучены гораздо меньше.

Взаимосвязь ресурсно-технологического и институционального аспектов воспроизводства следует понимать с учетом изложенного выше, именно как взаимное влияние, взаимный отбор технологических условий воспроизводства благ и услуг, с одной стороны, и социальных условий воспроизводства способности к согласованному действию — с другой.

Взаимодействие ресурсно-технологического и институционального уровней экономики надо понимать не только в обычном смысле, как цепочки прямых и обратных связей, но как своего рода биологическую схему отбора. Один, более инерционный уровень служит фактором отбора изменений на другом. Одни изменения оказываются жизнеспособными и получают развитие, другие — нет. В соответствии с этой квазибиологической схемой можно говорить об иерархии структурных уровней.

Обращение к ролевому механизму необходимо потому, что действия людей, неважно — направлены ли они на индивидуальные или коллективные цели, нельзя понять без констатации фундаментального свойства: «дорациональной» согласованности этих действий. Даже в конфликтных ситуациях люди действуют в какой-то мере согласованно, как бы играя роли в заранее расписанном спектакле. Отступления от отлаженных ролей останавливают действие, разрушают «действо». В реальной жизни к согласованности действий приходят, как правило, не через процедуру рационирования линий поведения в стиле гомоэкономикуса (что наверняка заняло бы больше времени, чем человеку отпущено до взрыва сдерживаемых эмоций). Согласованность обеспечивается взаимным принятием ролей. Тем самым «спрямляется», укорачивается и упрощается путь к синхронному (что особенно важно) выбору между участниками совместного действия, включая и рыночную сделку.

В свое время в психологии родилась очень плодотворная мысль, что если пружина человеческой активности взводится так называемыми потребностями, то человек (именно человек!) нуждается в особом спусковом механизме действия [8]. Ему нужны мотивы! Ему нужно оправдание избранного действия — пусть даже только перед самим собой, пусть путем подмены подлинных оснований. Однако эти оправдания он берет из заранее заготовленного «пособия», за которым проглядывается жесткий социальный контроль над индивидуальным поведением, ради их согласованности в социальном ансамбле. Обреченность человека на мотивационное обоснование действий есть своего рода уродство по сравнению с каким-нибудь бодро функционирующим зверьком, но в эволюционном плане это уродство является и важнейшим приобретением человеческого вида, резко расширившим спектр возможностей и форм коллективного, ансамблевого поведения. Своего рода табу на немотивированное действие есть эволюционно выработанный способ принудить человека к принятию ролей в спектаклях, к которым и предлагается приложить термин «институт», в то время как вынужденность участия в институтах обозначилась бы термином «институционализация» действия. Интересно отметить, что поскольку благодаря институционализации происходит вменение мотивов, подходящих для сюжетной линии данного «спектакля» и играемой в нем роли, действие приобретает рациональную форму, хотя по существу и не предполагает утилитаристский расчет вариантов, и является, как уже говорилось, «дорациональным». Это формальное сходство чрезвычайно затрудняет продвижение вперед нескончаемой методологической дискуссии о том, что первично в анализе индивидуального поведения — «институты» как его социальные императивы или рациональный выбор, при необходимости выстраивающий и сами институты [11].

Итак, институты — это «правила игры», опирающиеся на до-рациональные формы согласования индивидуальных действий. В любом институте, на поверхности выступающем как правило (установленное законом или обычаем), при более глубоком рассмотрении обнаруживается устойчивый комплекс социально значимых и контекстуально связанных ролей (универсальных, как роль отца семейства, или специализированных на определенной функции). В экономических или политических институтах превалируют именно такие специализированные роли, хотя в любой экономике действуют и неспециализированные ролевые комплексы. Более того, именно благодаря неспециализированным, универсальным, в историческом плане наиболее древним ролям, в обществе обеспечивается интеграция различных общественных подсистем — экономической, политической, демографической [4].

На ролевом механизме держатся все «правила», регулирующие поведение людей, все процессы планирования и рыночной координации. Традиционно близкая восприятию экономистов часть институциональной структуры (то, что у нас называется хозяйственным механизмом) нежизнеспособна без опоры на социальные институты более глубокого уровня. Более того, процессы дифференциации и специализации последних требуются для объяснения самого факта существования экономики как относительно автономной части общественного целого, каковой она выступает в исторической форме рыночной экономики — и только в ней. Именно достижение автономного состояния экономики, а не само по себе ослабление государственного вмешательства, является ключевой предпосылкой формирования системы рыночных институтов.

Главным отличием рыночной (автономно функционирующей) экономики выступает разделение властных и хозяйственных функций в специализированных социальных ролях. Основой для этого служит свободное дробление и перемещение между экономическими агентами имущественных прав.

Главным экономическим преимуществом рыночной экономики является ее высокий рекомбинационный потенциал [4|, т.е. способность к быстрой перестройке способов производства и пропорций используемых ресурсов, сравнительно мало затрагивающей систему установившихся социальных статусов и властной иерархии, т.е. не нарушающей условия устойчивости и непрерывной воспроизводимости общества в целом.

Высокий уровень рекомбинационного потенциала соответствует автономному состоянию экономики, низкий — внедренному состоянию (эти понятия введены К. Поланьи) [14]. Степень социальной связанности технологии должна быть последовательно введена в круг понятий экономической теории, чтобы проблемы модернизации и рыночной трансформации экономики она не суживала рамками одного-единственного вопроса о пропорции между государственным вмешательством в экономику и экономической свободой частных лиц.

Так называемый «интерес собственника» как фактор эффективности имеет существенно меньшее значение, и в ходе эволюции организационно-экономических форм крупных предприятий его роль последовательно снижается или даже становится негативной. Однако рыночная экономика с ее тенденцией к экспансии во все сферы социальной жизни грозит опасным нарушением баланса специализированных и комплексных ролей в институциональной структуре общества, на котором держится нормальное взаимодействие общественных подсистем. Роль противовеса может выполнить «ось»: государство — институты самоорганизации населения (семьи, малый бизнес, включая кооперацию, местные союзы самоуправления и т.п.). В развитии таких институтов и их деятельности интерес частного собственника действительно выполняет весьма позитивную функцию. Но эта функция не столько экономическая, сколько в первую очередь социальная.

Если механизмы рационального действия (рыночные или плановые) держатся на ролевом основании, то в свою очередь ролевой механизм в целом держится на том, что процесс дифференциации ролей, появления и расширения сферы специализированных ролей, экономических и политических, не вытесняет окончательно комплексных, неспециализированных ролей, сохранившихся с древних времен. Институт семьи является основным средоточием таких комплексных ролей, откуда они попадают и в специализированные институты, даже институты верховной власти (например, в образе «отца народов»). Как любой живой язык не может быть полностью специализирован, так и ролевая структура обязательно имеет «подстилку» из комплексных ролей. Это как бы базис процессов социального упорядочивания действий, т.е. базис институциональной системы по аналогии с природными и трудовыми ресурсами как базисом экономики в ресурсно-технологическом аспекте.

Поэтому экономическая экспансия несет с собой двоякую опасность. Экономическая экспансия выступает и как рост производства, и как активная диаспора, лучше сказать — метастазирова-ние специализированных экономических институтов, таких, например, как рыночная сделка, во все сферы общественной жизни. Первое угрожает природному базису человеческого существования, второе — базису социального упорядочивания действий, который заложен в комплексных социальных ролях, доставшихся человечеству от архаических форм социальной жизни и невоспроизводимых в современной организационной среде.

В обоих случаях мы вправе говорить о пределах экономического роста, внешних и внутренних. Обычно считается, что пределы экономического роста установлены внешними факторами: природными ресурсами, допустимой экологической нагрузкой и т.д. Наряду с ограничениями такого рода необходимо также учитывать, что способность к согласованному действию не в состоянии поддержи-

ваться при сколь угодно больших темпах и масштабах экономической экспансии, что это тоже своего рода «естественный ресурс».

Автономизация и обусловленный ею рост экономики в современном индустриальном обществе грозят подрывом этого издревле данного ресурса интеграции, а также и исчерпанием материальных природных ресурсов.

Привлечение внимания к этой проблеме можно считать одной из основных миссий людей, называющих себя институционалис-тами, и составляющих с экологами одну «зеленую» партию. Институты как первичные «сырьевые ресурсы» социальной интеграции необходимы для фабрикации «рукотворных» инструментов человеческого общежития, таких, как организации, законы и т.п., и они лишь частично заменимы этими продуктами, т.е. в значительной части невоспроизводимы.

Этот своеобразный и малоизученный ресурс должен быть прямо включен в экономический анализ, а насколько новы и неожиданны будут его выводы — выяснится по ходу дела.