10.1. особенности эволюции на макроуровне

10.1. особенности эволюции на макроуровне

Эволюционная макроэкономическая теория представляет собой составную часть эволюционной экономики — нового направления в экономической науке, идейно родственного эволюционной биологии и вместе с тем противостоящего традиционной экономической теории, опирающейся на концепции статического равновесия и модели классической (ньютоновской) динамики. Суть противостояния хорошо показал акад. РАН В.Л.Макаров. Он обратил внимание на тот факт, что в основе концепций статического равновесия «лежит неявное предположение, что все действующие лица в экономике заданы, известны их интересы. И тогда теория указывает, куда идет экономика и что в ней происходит. Эволюционный же подход основывается на предположении, что состав действующих лиц в экономике меняется по законам естественного отбора» [7, с. 18].

Конкретизируя изложенное, отметим, что изменение состава действующих лиц— это и смена технологий, и переход к производству новых видов продукции, и метаморфозы, происходящие с организациями-производителями и с институтами, а в конечном итоге — это переходные процессы в экономике, которые составляют суть экономической эволюции и одновременно являются объектом исследования эволюционной экономики как науки.

Одно из важных свойств экономической эволюции состоит в том, что она необратима во времени. Подобно биологической эволюции, экономическая эволюция ведет к росту многообразия и сложности в экономике, и этот рост, как правило, не поворачивает вспять. Лишь в редких случаях можно наблюдать нарушение свойства необратимости (в частности, деградация российской экономики в 90-е годы XX в. — один из исключительных примеров такого рода). В этих случаях происходит временная остановка эволюции.'

Поскольку эволюционная экономика исследует особенности переходных процессов, то ее интересуют прежде всего явления неустойчивости, неравновесия, разупорядоченности, которые, как правило, обусловливают и сопровождают зігги переходные процессы. Например, если экономическая система структурно устойчива относительно вторжения в нее так называемых новаторов, то новый режим функционирования не устанавливается, а сами новаторы погибают, в частности, становятся банкротами. Следовательно, переходный процесс предполагает неустойчивость экономической системы.

В отличие от эволюционной экономики, традиционная экономическая наука рассматривает явления устойчивости, равновесия, порядка, неравновесные, неустойчивые, разупорядоченные состояния воспринимаются ею как явления нежелательные, с которыми следует бороться всеми доступными методами.

* Отметим, что свойство необратимости характеризует эволюцию не только экономики и живых организмов. Оно присуще и неживой природе. В частности, с ним связано второе начало термодинамики, согласно которому «запас энергии во Вселенной иссекает, а коль скоро мировая машина сбавляет обороты, неотвратимо приближаясь к тепловой смерти, ни один момент времени не тождественен предшествующему. Вселенная стареет, время как бы представляет собой улицу с односторонним движением. Оно утрачивает обратимость и становится необратимым» [11, с. 23]. Однако важно подчеркнуть, что в экономике и в живой природе необратимое время имеет иную направленность, нежели в неживой природе. Эволюция живых систем и экономики связана не с тепловой смертью, а, напротив — с увеличением энергетического потенциала. Она проявляется в совершенствовании организации живых систем, усложнении их функций и структуры. Эти факты известны со времен Ч.Дарвина, они неоднократно обсуждались представителями как естественных, так и гуманитарных наук. Для нас важно то, что в действительности существует два типа эволюции, один из которых определяет движение экономики и живой материи, другой движение неживой природы.

До сих пор мы обращали внимание на то, в каком смысле эволюционная экономика отличается от традиционной экономической науки. Однако парадоксальность экономической действительности состоит в том, что в ней уживаются и феномены экономической эволюции и процессы традиционного (непереходного) типа. Например, с одной стороны, в экономике происходит смена действующих лиц (технологий, продуктов, организаций, институтов). И в этом смысле она эволюционна. Но, с другой стороны, акты смены действующих лиц не исчерпывают содержание экономического функционирования. Огромную роль играют факторы финансовой стабильности экономических субъектов, согласования затрат и результатов, спроса и предложения, антикризисного развития. Изучение этих факторов — прерогатива традиционной экономической науки. А это значит, что экономическая наука в целом не может отрицать традиционные подходы и абсолютизировать эволюционную теорию или, напротив, отвергать эволюционную экономику в пользу одностороннего развития традиционных подходов. Подобного рода крайности искажают реальность. Избежать искажений можно лишь на основе синтеза традиционной и эволюционной экономической теории. Это чрезвычайно сложная задача. Однако иного пути развития экономической науки, на наш взгляд, не существует.

Основные затруднения в части синтеза традиционной и эволюционной экономической теории состоят в следующем:

если традиционная теория, в частности, неоклассическая, неокейнсианская, монетарная, к настоящему времени достигла уровня зрелости, то эволюционная теория находится пока что в стадии становления;

различны язык и инструментарий двух рассматриваемых направлений. При этом современная эволюционная экономика ориентируется в основном на задачи имитационного моделирования эволюционных процессов, например, моделирования эволюции фирм, банков, технологий и т.п., и значительно меньше внимания обращает на чисто экономические проблемы эволюции. В результате получается, что эволюционная экономика подтверждает результаты, известные, в частности, эволюционной биологии (например, о неопределенности развития, возможности эволюции без целеполагающей деятельности, о существовании феномена эмер-джентности, когда некоторое свойство, раз появившись случайным образом, затем закрепляется в экономической системе и т.д.), но не выходит на обобщения, позволяющие создать экономическую теорию переходных процессов, а затем осуществить синтез данной теории с традиционными школами;

если традиционные теории достаточно успешно освоили проблемы макроуровня, то эволюционная экономика пока что не располагает значительными результатами в области макроэкономического анализа. Имеется весьма ограниченное число работ по изучению макроэкономики с помощью эволюционного подхода.

Во-первых, это исследования, связанные с проблемой длинных волн Н.Кондратьева. К их числу относится концепция С. Фри-мена о смене технико-экономических парадигм [12, с. 145, 151], концепция С. Глазьева об эволюции технологических укладов [1] и некоторые другие, определяющие закономерности долгосрочного технико-экономического развития хозяйства страны. Такого рода концепции интересны в философско-экономическом и историко-экономическом аспектах, но они индифферентны к проблемам текущей и среднесрочной экономической динамики. Они не дают рецептов по поводу того, как не допустить перегрева экономики в очередной фазе подъема, как действовать в условиях рецессии, как управлять инфляцией, занятостью, ставками процента, валютным курсом в той или иной фазе бизнес-цикла, как строить бюджетную и ценовую политику в разных экономических ситуациях и т.д. Отсюда пассивное отношение большинства экономистов к данному направлению исследований.

Во-вторых, это занимающая особое место в макроэкономической науке теория экономического развития Й. Шумпетера [13]. Данная теория исследует эндогенные механизмы экономических циклов любого вида, а не только волн Н.Д. Кондратьева. Она тщательно изучается многими поколениями экономистов, относится к числу активно цитируемых, признается как бесспорно фундаментальная и новаторская. Однако в отличие от кейнсианской, неоклассической, монетарной и других школ, она до сих пор не входит в состав общепринятых теоретических конструкций, с помощью которых решаются многообразные прикладные задачи макроэкономического характера .

В свое время Г. Хаберлер обращал внимание на то, что «универсальность и непредубежденность Шумпетера, как и сложность его системы, затруднили процесс кристаллизации особой школы. Его идеи было трудно изложить, поэтому она не могла сформироваться» [15].

На наш взгляд, Г. Хаберлер прав. Создав абстрактную эволюционную теорию экономического развития, Й.Шумпетер не смог довести ее до такого уровня восприятия, который позволил бы перейти от абстрактной теории к прикладным макроэкономическим исследованиям, моделированию, статистическому анализу.

Одна из причин такого положения дел кроется в том, что эволюционная теория Й.Шумпетера, хотя и выходит на проблемы макроуровня, тем не менее не дает целостной картины макроуровня как эволюционно развивающейся системы. В частности, она не объясняет, что значит произвести общественный продукт страны в эволюционном аспекте, не показывает, как выглядят материальные подсистемы эволюционного типа, которые создают общественный продукт. Другие макроэкономические теории, если они становятся инструментами прикладных исследований, обязательно оперируют общественным продуктом в целом, его производством, распределением, потреблением.

Покажем, что, во-первых, имеется возможность сформировать экономически содержательный образ макроуровня как эволюци-онно развивающейся системы, создающей общественный продукт и предопределяющей его динамику, спады и подъемы. Во-вторых, используя статистическую информацию о валовом национальном продукте США за период 1870—1994 г., а также специальную модель, имитирующую поведение макроуровня как эволюционной системы, мы осуществим серию экспериментальных расчетов, показывающих, что развитие макроуровня экономики США согласуется с требованиями эволюционного подхода. Наконец, в-третьих, будет проведен анализ результатов экспериментальных расчетов, сформулирован ряд теоретических положений, адекватных эволюционной трактовке макроэкономического развития.

Допустим, что макроуровень экономики поддается разложению на некоторое множество (совокупность) неидентичных, но родственных макроэкономических подсистем, каждая из которых обладает свойством рождаться, жить и умирать. Предположим также, что в рамках этого множества макроэкономических подсистем действует экономический «естественный отбор», т.е. имеет место конкуренция между подсистемами, вытеснение одних другими, более сложными и эффективными. Наконец, примем, что каждая макроэкономическая подсистема в процессе своей жизнедеятельности непрерывно участвует в создании ВНП, а вся совокупность одновременно функционирующих макроэкономических подсистем производит в течение года / полный объем ВНП года /.

Если сформулированная гипотеза верна, то это значит, что макроуровень есть эволюционно развивающаяся система, а вышеуказанные макроэкономические подсистемы суть главные действующие «лица» эволюции, протекающей на макроуровне экономики. В дальнейшем отдельно взятую макроэкономическую подсистему указанного типа будем называть макрогенерацией. Согласно выдвинутой гипотезе, срок жизни каждой макрогенерации ограничен во времени, отдельная макрогенерация имеет определенные даты рождения и смерти. Наконец, если допустить, что в экономике данной страны в течение года / действует, скажем, N макрогенераций, то полный объем производства ВНП( можно записать следующим образом:

ВНП, = Л1, + Л2,+.. . + Л*„ (1)

где X1,, X2,,.. ., Х^, — продукты соответствующих макрогенераций, созданные в году /.

Обратим внимание на тот факт, что экономическая наука представляет ВНП страны, не прибегая к помощи макрогенераций. ВНП принято рассматривать как совокупный доход всех экономических агентов или как общий объем расходов на производство всех товаров и услуг. В статистике действует процедура определения ВНП, когда информация о доходах отдельных экономических агентов агрегируется по отраслям таким образом, что в конечном итоге ВНП предстает как сумма доходов, образуемых определенным набором макроотраслей: сельским хозяйством, добывающей промышленностью, обрабатывающей промышленностью, строительством, транспортом, связью, финансами и т.д. Макроотрасли отличаются от макрогенераций тем, что они существуют сотни и даже тысячи лет и будут существовать дальше, поскольку соответствуют набору практически неизменных базовых родов деятельности общества. Хотя внутри каждой макроотрасли с течением времени происходит смена технологий и видов отраслевой продукции, состав макроотраслей остается одним и тем же.

С точки зрения эволюционного подхода, неизменный состав макроотраслей можно рассматривать как своеобразный генотип макроуровня, который должен быть свойствен каждой макрогенерации и который она должна передавать «по наследству» новым поколениям макрогенераций.

Например, макрогенерации, существовавшие в далеком прошлом, по своему генотипу не отличаются от современных макрогенераций. В прошлом, так же как в настоящее время, существовали и сельское хозяйство, и промышленность, и строительство, и транспорт, и связь, и финансы. Различие лишь в том, что все эти отрасли находились на ранних стадиях технического и технологического развития. На языке эволюционного подхода это значит, что реализация генотипических возможностей ранее существовавших макрогенераций была иной, более примитивной, нежели сейчас. С течением времени происходит необратимое нарастание степени сложности экономики, а это, как мы знаем, есть важнейшая черта эволюции всех живых систем.

Итак, представление макроуровня в эволюционном аспекте возможно в том случае, если макроуровень поддается структуризации в виде набора макрогенераций, обладающих единым генотипом и участвующих в процессе экономического «естественного отбора». Вечные макроотрасли не только не противоречат такому представлению, но, напротив, представляют собой важную характеристику макрогенераций, органически вписываются в эволюционный образ макроуровня.

Обратим внимание на тот факт, что в теоретическом аспекте идея макрогенераций была предвосхищена и в значительной мере разработана выдающимся экономистом XX в. Й. Шумпетером. В «Теории экономического развития» он представил экономику как специфический мир комбинаций, где каждая из них есть единичный способ соединения производительных сил, с помощью которого создается некий единичный продукт [13].

Множество комбинаций Й. Шумпетер разделил на два подмножества: старых и новых комбинаций Важной особенностью становления каждой новой комбинации является то, что «новая комбинация должна забрать необходимые ей средства производства из той или иной старой комбинации» [13, с. 161]. Таким образом, согласно Й. Шумпетеру, экономическое развитие происходит за счет не только увеличения национальных запасов средств производства, но и перераспределения средств производства, принадлежащих старым комбинациям, в пользу новых. По мнению Й. Шумпетера, новые комбинации появляются дискретно, через некоторые различные по продолжительности промежутки времени и при этом, как правило, в большом числе [13, с. 400]. «Именно массовым появлением новых комбинаций объясняются основные черты периода подъема» [13, с. 407].

Й. Шумпетер не идентифицировал систему комбинаций, одновременно существующих в экономике, с производством ВНП. Однако, связав новые комбинации с периодами подъема, которые выражаются через динамику ВНП, он вплотную приблизился к такого рода идентификации. Поэтому главный вывод, который мы считаем возможным сделать на основе процитированных фрагментов теории Й. Шумпетера, состоит в том, что периодически повторяющееся массовое появление новых комбинаций не только обусловливает фазу очередного экономического подъема в стране, но и одновременно составляет сущность новой макрогенерации. Другими словами, новая макрогенерация — это кластер новых комбинаций, обеспечивающий фазу очередного экономического подъема и выражающийся прежде всего в соответствующем годовом приросте ВНП.

Аналогичным образом старые макрогенерации представляют собой кластеры соответствующих старых комбинаций, активно действовавших в рамках прошлых фаз экономического подъема. По мере того как старые макрогенерации отдают свои средства производства новой макрогенерации, они постепенно отмирают, вытесняются из макроэкономического пространства новой макрогенерацией. Пока старые макрогенерации сохраняют свою жизнеспособность, они продолжают производить часть ВНП. Последняя не имеет отношения к годовому приросту ВНП (как отмечалось, она создается только новой макрогенерацией). Однако годовой ВНП любой страны состоит не только из прироста. Огромную роль в его формировании играет переходящее из прошлых лет производство. Именно его осуществляют старые макрогенерации.

Строго говоря, новая макрогенерация обеспечивает не прирост ВНП, а своего рода его ввод (по аналогии с вводом основного капитала). В свою очередь, старые макрогенерации образуют не просто переходящее с прошлых лет производство ВНП, а убывающее переходящее производство, поскольку часть продукта старых макрогенераций ежегодно выбывает.

Итак, мы получили основанное на теории экономического развития Й. Шумпетера описание экономической природы макрогенераций. Перейдем к следующему этапу анализа: покажем, что макрогенерации существуют в реальной экономике.

Эволюция макрогенераций может быть сымитирована с помощью экономико-математической модели, состоящей из системы нелинейных дифференциальных уравнений (каждое уравнение описывает рождение, жизнь и смерть отдельной макрогенерации), дополненной уравнением связи суммы годовых продуктов макрогенераций с общим объемом годового ВНП, а также статистическим критерием, оценивающим степень близости расчетных и фактических темпов роста ВНП (описание модели см.: [3]). С помощью этой модели были проведены экспериментальные расчеты по выявлению макрогенераций в экономике США. Информационной базой явилась статистика темпов прироста ВНП в 1870—1994 г. в ценах 1982 г., заимствованная нами из серии «Historical Statistics, а также из расчетов К. Румер за период 1869—1928 гг., графически представленных В. Баумолем и А. Блиндером в книге «Экономикс: принципы и политика» [16, 14, р. 83].

В результате проведения серии ретроспективных расчетов удалось выявить такую систему макрогенераций и, соответственно, такой расчетный ВНП, что коэффициент корреляции между погодовыми темпами роста расчетного и фактического ВНП США составил 75,8\%. Полученный результат имеет принципиальное значение: он подтверждает реалистичность выдвинутой гипотезы о возможности представления макроуровня в виде набора макрогенераций.

Итак, с одной стороны, концепция макрогенераций вполне согласуется с теорией экономического развития Й. Шумпетера (кластеры комбинаций и макрогенерации суть одно и то же), с другой стороны, эта концепция подтверждается данными американской статистики . В этой ситуации, по нашему мнению, об эволюционном характере развития макроуровня экономики можно говорить не как о гипотезе, а как о реальном процессе, который в силу его сложности пока что недостаточно изучен.

Покажем, как выглядят американские макрогенерации, выявленные с помощью указанной выше экономико-математической модели. Для удобства анализа представим их по группам (рис. 19—21). На рис. 19 изображены макрогенерации, возникшие в 1905, 1907, 1912, 1921, 1925 и 1928 г., на рис. 20в 1932, 1938, 1940, 1946 и 1954 г., на рис. 21 в 1958, 1961, 1970, 1975, 1982 и 1986 г. По оси ординат на всех рисунках даны объемы производимого ВНП.

0,4 0,35

0,3 0,25

0,2 0,15

0,1 0,05 0

1900 1910 1920 1930 1940 1950 1960 1970 Рис. 19. Американские макрогенерации, возникшие в 1905-1928 гг.

0,5 0,45

0,4 0,35 0,30 0,25

0,2 0,15

0,1 0,05 0

1930 1940 1950 1960 1970 1980 1990 2000 Рис. 20. Американские макрогенерации, возникшие в 1932-1954 гг.

Как видим, траектории макрогенераций имеют примерно одинаковую форму: каждая макрогенерация, достигнув максимума своего развития, начинает постепенно угасать (последнее происходит потому, что старые макрогенерации постепенно отдают средства производства более молодым). При этом достижение максимума происходит очень быстро за 2—7 лет, тогда как процесс угасания длится десятилетиями. Чтобы получить более конкретное представление о макрогенерациях США, рассмотрим их некоторые параметры (табл. 7).

Из табл. 7 видно, что за период 1870—1994 гг. возникло 24 макрогенерации (еще одна макрогенерация родилась ранее 1870 г. Она условно включает в себя все события, происходившие до начала расчетного периода). За это же время умерло 11 макрогенераций, последняя прекратила свое существование в 1964 г. (см. столбец 3 табл. 7). В 1993 г. в экономике США функционировало 14 макрогенераций, из которых самая старшая родилась в 1928 г. В том же году самой молодой была макрогенерация, родившаяся в 1991 г. Если иметь в виду, что в системе одновременно функционирующих макрогенераций растущей является только самая молодая (остальные с той или иной скоростью угасают), то оказывается, что в 1993 г. подавляющая часть ВНП создавалась именно угасающими макрогенерациями. На долю молодой (родившейся в 1991 г.) макрогенерации приходилось всего 6,62\% ВНП (см. столбец 5 табл. 7).

Обратимся теперь к коэффициентам изъятия средств производства (столбец 4 табл. 7). Наиболее высоким был коэффициент 0,34, означающий, что у старых макрогенераций в пользу макрогенерации, возникшей в 1928 г., изымается 34\% средств производства. Коэффициент 0,34 свидетельствует о чрезмерно активном отборе ресурсов в пользу макрогенерации 1928 г. Видимо, это обстоятельство оказалось одной из причин Великой депрессии.

Действительно, отбор средств производства далеко не безболез-ненен. При его осуществлении в массовом порядке часть действующих производств становится банкротами. Этот процесс сопровождается падением курса акций соответствующих предприятий. В результате на фондовой бирже может начаться паника. Так оно и случилось в 1929 г., когда в «черную пятницу» произошел крах Нью-йоркской фондовой биржи, началась Великая депрессия.

Попытаемся рассмотреть американские макрогенерации в отраслевом разрезе. Макрогенерации похожи друг на друга тем, что по своему вещественному составу они формируются с помощью одного и того же набора макроотраслей. Последний представляет своеобразный генотип макрогенераций и передается «по наследству» от старых макрогенераций к молодым.

Теперь, когда с помощью модели выявления макрогенераций нам удалось установить годы возникновения отдельных макрогенераций в экономике США, можно, хотя бы грубо, в первом приближении раскрыть отраслевую структуру отдельных макрогенераций. Ключом к расшифровке отраслевой структуры макрогенераций служит то обстоятельство, что каждая новая макрогенерация, как правило, порождает волну экономического подъема.

В свою очередь экономический подъем — это прежде всего прирост реального ВНП, который складывается из суммы приростов продукции отдельных макроотраслей. Следовательно, удельные веса приростов отраслевой продукции в общем объеме прироста реального ВНП можно рассматривать как паллиатив отраслевой структуры макрогенерации. Паллиатив потому, что, во-первых, отраслевая структура отдельной макрогенерации обусловлена на самом деле структурой вводов ВНП, а не только их приростов. Во-вторых, потому, что эта отраслевая структура более или менее точно может характеризовать макрогенерацию только на стадии ее роста. Что происходит дальше, на стадии постепенного угасания макрогенерации, мы не знаем.

Используя данные табл. 7, обратимся к двум макрогенерациям: макрогенерации № 17, родившейся в 1949 г. (ее активный рост начинается в 1950 г.) и макрогенерации № 22, родившейся в 1975 г. (ее активный рост начинается в 1976 г.). Динамика макроотраслей США приведена в табл. 8).

Судя по структуре прироста продукции частного сектора США, в 1950 г. в состав макрогенерации № 17 вошли все макроотрасли американской экономики. Среди них наибольший удельный вес имели: обрабатывающая промышленность (36,8\%), строительство (12,4\%) и розничная торговля (11,5\%).

Если макрогенерацию № 17 рассматривать с точки зрения темпов прироста отраслевой продукции, то наиболее активной была обрабатывающая промышленность. По сравнению с 1949 г. темп прироста ее продукции составил 13,9\%. При этом внутри обрабатывающей промышленности наиболее быстро росло производство товаров длительного пользования (темп — 17,6\%), а среди товаров длительного пользования лидером оказалось производство двигателей для транспортных средств и оборудования к ним (темп при

роста — 45,6\%). Таким образом, производство данных двигателей — наиболее активный элемент в составе макрогенерации № 17.

Обратимся теперь к отраслевой структуре макрогенерации № 22, т.е. к структуре прироста продукции частного сектора США в 1976 г. (см. табл. 8). В состав этой макрогенерации не вошли две крупные отрасли: сельское и лесное хозяйство, рыболовство; добывающая промышленность. Эти отрасли в 1976 г. имели отрицательные темпы прироста относительно 1975 г. Среди них явным лидером была обрабатывающая промышленность: ее удельный вес составил 42,7\%. Соответственно, эта же отрасль имела наиболее высокий темп прироста относительно 1975 г. (9,7\%). Внутри обрабатывающей промышленности опережающим темпом росло производство товаров длительного пользования (хотя опережение было незначительным, так как темп прироста составил 9,9\%), а в рамках данного производства, так же как и в случае с макрогенерацией № 17, наиболее активно росло производство двигателей для транспортных средств и оборудования к ним. Мы склонны полагать, что совпадение наиболее активных элементов макрогенераций № 17 и 22 не является чем-то закономерным. Видимо, в 1976 г. происходила активная смена типов или марок двигателей для транспортных средств и, учитывая гигантские размеры автомобильного парка США, эта смена из микроэкономического явления дважды выходила в разряд макроэкономических факторов роста.

Более существенно, на наш взгляд, то, что в структуре прироста продукции частного сектора США наиболее активным элементом является обрабатывающая промышленность и прежде всего производство товаров длительного пользования. Насколько нам известно, этот факт не случаен: всегда, когда начинается экономический подъем, указанные подразделения национального хозяйства растут наиболее быстро. Следовательно, можно предположить, что именно обрабатывающая промышленность создает товары-нововведения для каждой макрогенерации. Остальные отрасли экономики, по-видимому, производят те базовые (ресурсные) товары, за которые борются наши макрогенерации.