3.3. основные черты и исторические предпосылки капиталистического хозяйства
3.3. основные черты и исторические предпосылки капиталистического хозяйства
Один из кардинально важных вопросов экономической истории, применительно к которому институционализм раскрыл особенность своего взгляда и продемонстрировал богатые аналитические возможности, формулируется так: не является ли современный капитализм такой хозяйственной системой, которая могла возникнуть лишь при уникальном сцеплении исторических обстоятельств, и почему эти уникально подобранные условия могли наличествовать только в лоне определенной культуры, а именно, культуры западноевропейской? Не заключены ли в исторически редчайшем совпадении условий зарождения капитализма также и серьезнейшие, может быть, даже непреодолимые препятствия к превращению его в универсальный путь для всех прочих культур, разве что только через их разрушение или ассимиляцию извне? Ответ на первую половину данного вопроса, причем ответ положительный, нам известен по трудам М. Вебера, прежде всего из его работы «Протестантская этика и дух капитализма» [6]. Воспользуемся этой работой, чтобы обрисовать основные предпосылки и специфические черты капиталистической системы хозяйства.
«Стремление к предпринимательству», «к наживе», к наибольшей денежной выгоде само по себе ничего общего не имеет с капитализмом. Это стремление, пишет Вебер, свойственно людям всех типов и сословий всех эпох и стран мира, повсюду, где для этого существовала или существует какая-либо объективная возможность. Безудержная алчность в делах наживы ни в коей мере не тождественна капитализму, и еще менее того его «духу». Напротив, капитализм идентичен обузданию этого иррационального стремления. По меньшей мере, он означает его вовлечение в рациональные рамки. Да, духу капитализма, безусловно, свойственно стремление к наживе — но только в рамках непрерывно действующего рационального капиталистического предприятия, стремящегося к непрерывно возрождающейся прибыли, к рентабельности. Ибо в рамках капиталистической системы хозяйств предприятие, не ориентированное на рентабельность, неминуемо обречено на гибель.
Однако капиталистические предприятия существовали и до капитализма как системы хозяйства. Попытаемся дать этому явлению более точное определение. «Капиталистическим» называется такое ведение хозяйства, которое основано на ожидании прибыли, полученной хозяйственным путем, а значит, посредством мирного приобретательства, использующего шансы обмена. Решающим для этого приобретательства является учет капитала в денежной форме, будь то в виде современной бухгалтерской отчетности или в форме самого примитивного и поверхностного подсчета.
В этом смысле «капиталистические» предприятия с достаточно рациональным учетом движения капитала существовали во всех культурных странах земного шара — насколько мы можем судить по сохранившимся источникам об их хозяйственной жизни: в Китае, Индии, Вавилоне, Египте, в средиземноморских государствах Древности, средних веков и Нового времени. Существовали не только отдельные изолированные предприятия, но и целые хозяйства, даже отрасли, полностью ориентированные на беспрерывное возникновение новых капиталистических предприятий.
Во всем мире существовали крупные и розничные торговцы, занятые местной и иноземной торговлей, производились ссудные операции всех видов, были банки с самыми различными функциями, по существу напоминающими западные банки XVI в. Морская ссуда, комменда и подобные им сделки и ассоциации были широко распространены и в виде постоянно действующих предприятий. Повсюду, где государственные учреждения нуждались в денежных средствах, появлялся заимодавец — так было в Вавилоне, Элладе, Индии, Китае и Риме. Он финансировал войны и морской разбой, всевозможные поставки и строительство при освоении заморских стран, выступал в качестве колонизатора, плантатора, использующего труд рабов или рабочих, получал на откуп должности и в первую очередь налоги, финансировал вождей партий, чтобы они могли быть избраны, и кондотьеров, чтобы они могли вести гражданские войны. И наконец, заимодавец выступал в качестве «спекулянта» во всевозможных денежных операциях.
Представители такого рода предпринимательства — капиталистические авантюристы — существовали во всем мире. Их шансы на успех либо носили чисто иррационально-спекулятивный характер, либо были ориентированы на насилие, прежде всего на добычу; эта добыча могла извлекаться непосредственно в ходе военных действий или посредством длительной фискальной эксплуатации государственных подданных.
Такого рода авантюристический капитализм часто сохраняет ряд подобных черт и в современной действительности Запада даже в мирное время; особенно же близок к нему капитализм, ориентированный на войну. Однако наряду с этим типом капитализма Западу Нового времени известен и другой, нигде более не существовавший.
Капитализм как система отношений, главенствующая в хозяйственной жизни, имеется налицо там, где производственно-хозяйственное покрытие подавляющей части потребностей общества, независимо от рода этих потребностей, осуществляется рациональным капиталистическим предприятием, которое ведет счетный контроль своей доходности посредством новой бухгалтерии и составления баланса. Само собой разумеется, что хозяйство той или иной страны может приближаться к капитализму в весьма различной степени. Так, одна часть его потребностей может удовлетворяться капиталистическим способом, другая же часть — обходиться без капитализма, обращаясь к ремесленному или поместному производству. Например, в Генуе уже в давние времена часть ее государственных потребностей — ведение войны — удовлетворялась капиталистическим путем с помощью акционерных обществ. В римском государстве снабжение населения столицы хлебом производилось правительственными чиновниками, которые для этой цели располагали подчиненными им должностными лицами, равно как и средствами транспортных обществ. Правительственная организация работала здесь в сочетании с обязательной повинностью, возложенной на определенные ассоциации. В настоящее же время, в отличие от большинства прошлых эпох, все наши повседневные потребности удовлетворяются капиталистическим способом, а государственные — литургически, т.е. путем налагаемых на население повинностей в виде воинской службы, обязанностей присяжных заседателей и т.п. Целая эпоха может быть названа типично капиталистической лишь в том случае, когда покрытие потребностей капиталистическим путем совершается в таком объеме, что с уничтожением этой системы пала бы возможность их удовлетворения вообще.
Таким образом, капитализм в тех или иных формах существовал во все периоды человеческой истории, однако капиталистический способ удовлетворения повседневных потребностей свойствен только европейскому Западу и притом лишь со второй половины XIX в.
Главная его отличительная черта — рациональная организация наемного труда, т.е. труда свободных, но не имеющих возможность вести праздную жизнь классов. В других странах существовали лишь отдельные предпосылки подобной организации. За пределами Запада применение труда наемных работников не только не привело к созданию мануфактур, но даже не создало рациональной организации для обучения ремеслу наподобие средневековых цехов Запада.
Без рациональной капиталистической организации труда не получили бы своего значения и другие особенности современного капитализма. Современная рациональная организация капиталистического предприятия немыслима без двух важных компонентов: без господствующего в современной экономике отделения предприятия от домашнего хозяйства и без тесно связанной с этим рациональной бухгалтерской отчетности и калькуляции издержек. Точная калькуляция — основа всех последующих операций — возможна лишь при использовании свободного труда, т.е. в тех случаях, когда наличие рабочих, с формальной стороны добровольно предлагающих свой труд, фактически же вынужденных к тому бичом голода, дает возможность на основании условленной заработной платы заранее определенно вычислять издержки производства.
Социализм — антипод капитализма. Но поскольку за пределами Запада не было рациональной организации труда, постольку (и потому) остальные страны мира не знали и рационального социализма. Безусловно, что так же, как всему миру известны были городское хозяйство, продовольственная политика городов (все знают о раздаче продовольствия бедноте города Рима), меркантилизм, социальная политика правителей, рационирование, регулирование, хозяйства, протекционизм (в древнем Китае), известны были и коммунистические, и социалистические хозяйства самых различных видов: коммунизм, обусловленный семейными, религиозными или военными причинами; государственно-социалистические (в Египте), монополистически-картельные и потребительские организации всевозможных типов.
Однако так же, как понятия «бюргер» не существовало нигде, кроме Запада, а понятия «буржуазия» — нигде, кроме современного Запада, несмотря на то, что повсюду существовали когда-то привилегии городского рынка, цехи, гильдии и прочие юридически оформленные различия города и деревни — нигде, кроме Запада, не было и не могло быть «пролетариата» как социальной силы, поскольку не было рациональной организации свободного труда в форме предприятия.
Издавна в самых различных формах существовала «классовая борьба» между кредиторами и должниками, землевладельцами и обезземеленными крестьянами, зависимыми людьми или арендаторами, представителями торговых слоев и потребителями или землевладельцами. Но даже та борьба, которая велась в средние века на Западе между скупщиками и ремесленниками, в других странах существовала лишь в зачаточном состоянии. За пределами Запада полностью отсутствует характерная для современного мира противоположность между крупными промышленниками и свободными наемными рабочими. Поэтому нигде, кроме Запада, не могла сложиться та проблематика, на которой поднялся современный социализм.
Рациональность как наиболее общая черта капиталистического производства, помимо рациональной организации труда, складывается также из:
особой организации рынка, свободного от нерациональных стеснений обмена, например, от сословных ограничений, возникающих в тех случаях, когда известному сословию предписывается определенный образ жизни; или когда для отдельного сословия установился особый тип потребления; или когда сложились сословные монополии, например, если горожанин не может владеть дворянским имением, дворянин или крестьянин не могут заниматься ремеслом и т.д., т.е. если не существует ни свободного товарного рынка, ни свободной рабочей силы;
рациональной, т.е. строго рассчитанной и поэтому механизированной техники как производства, так и обмена, причем не только в области издержек собственно производства, но и обращения благ;
рационального, т.е. твердо установленного права. Чтобы капиталистический порядок мог функционировать рационально, хозяйство должно опираться на твердые правовые нормы суда и управления. Этого не было ни во времена расцвета древнегреческих политий, ни в патримониальных государствах Азии, ни в западных странах до эпохи Стюартов. Королевский «справедливый суд» с его «милостивым» освобождением от уплат вносил постоянную путаницу в хозяйственные расчеты; дух того времени вполне характеризует изречение: «английский банк к лицу только республике, а не монархии»;
рационального оборота прав участия в предприятиях и прав на имущество посредством широкого применения ценных бумаг, благодаря чему устанавливается возможность ориентировки при покрытии потребностей исключительно на доходность предприятия.
Но создателями капитализма были не только рациональное постоянное предприятие, рациональная бухгалтерия, рациональная техника, рациональное право. Необходимо причислить сюда рациональный образ мысли, рациональный образ жизни, рациональную хозяйственную этику. Вебер не только впервые обратил внимание на роль этического фактора, но и выдвинул свое объяснение корня буржуазной хозяйственной этики, обнаружив его в определенном религиозном течении, а именно, в протестантизме времен его молодости, т.е. конца XVI — конца XVII вв.
Исследования Вебера, Шпенглера, других выдающихся авторов и их последователей показывают, что сцепление всех этих предпосылок в одно целое впервые могло произойти только в силу уникальных исторических обстоятельств и органических свойств конкретной культуры, если можно так выразиться, ее уникальной судьбы. Эта судьба выпала — и могла выпасть — только западноевропейской культуре. Хорошо это или плохо для других культур, в какой мере они способны, сегодня или завтра, принять в свое лоно уже сформировавшуюся и активно напирающую во все стороны света капиталистическую систему хозяйственных отношений, в том числе и рациональный социализм, или должны, если это вообще возможно, трансформироваться в западную буржуазную культуру, или, наконец, сохраняя корни своей самобытности, они смогут породить совершенно новые хозяйственные системы — это отдельные вопросы. Они стоят перед Россией, как и перед Индией, Китаем, Нигерией и т.д. Но общих ответов на них нет и не может быть.
Обсуждение Институциональная экономика
Комментарии, рецензии и отзывы