Страница 4

Рассуждая о праве в сочетании с субъектом, мы говорим о форме проявления права, а посему – об интеракционистской или аксиологической характеристике субъекта, но не права. В отличие от статического состояния, предопределенного эмпирическими индикаторами, анализ динамики права, его онтогенеза, в гносеологическом плане возможен только как анализ лингвистической категории, в ее отвлеченности от субъекта. Это противоречит принципам познания, основанным на формальной логике, но соответствует принципам диалектической логики.

Рассмотрим элементарный пример: яйцо не цыпленок, цыпленок не курица, курица – не яйцо. Анализируя изолированно каждый из этих объектов, мы никогда не сможем дать ответ на вопрос об источниках их порождающих. Только все вместе они составляют целое, замкнутый цикл воспроизводства. С позиции логики познания никого не смутит тот факт, что понятие «яйцо» никак не вписывается в понятие «курица». Это разные качества в статике, однако, в динамике они переходят друг в друга. Подобных иллюстраций множество, например: жёлудь => стебель => дуб.

Теоретический анализ права как социального института включает понятия, на первый взгляд не имеющие к нему отношение. Однако с позиции гносеологии, кажущиеся несовместимыми понятия взаимосвязаны как разные стадии развития социального института права. То, что лингвистические категории, используемые для обозначения начальной и конечной стадий развития социального института права, не имеют эмпирического адеквата, не нарушает истинности категориальных моделей, построенных с их помощью.

Через подобную ступень становления проходили и естественные науки, используя вначале для отображения количественных отношений реальные предметы, в последующем перейдя к «пустым» понятиям в виде числительных. И сегодня при написании соотношения один + один = два, никто не спросит, а что это за вещь – «один», и как ее себе представить. Все знают, что один – это абсолютная форма без содержания («ничто»), и одновременно, по законам диалектики – абсолютное содержание, вмещающее все формы (это и дом, и человек, и велосипед, и дерево и так до бесконечности).

Согласно концепции Гегеля, право как категория есть насущное бытие, которое одновременно является и обязанностью. Будучи двумя сторонами целого, право и обязанность образуют противоположности. Нарушение их баланса ведет к противоречию, составляющему источник («стимул») развития права (обязанности). Развитие всегда предполагает взаимодействие обоих составляющих: право не существует без обязанности, а обязанность без права. Их равновесие (гармония) результирует «совершенную» систему права, воcпринимаемую субъектом соответствующего исторического периода как социально справедливую, ибо мера права справедливость. Если опираться на концепцию стадий развития цивилизации (Гегель) или общественно-экономических формаций (Маркс), можно выделить пять форм «совершенных» для конкретного исторического общества моделей права, в онтогенезе переходящих друг в друга:

1) право членов племени на расширенное воспроизводство рода: на обмен веществ (потребление) и продолжение рода;

2) право на выполнение функциональной социальной роли в родовой семье архаичного государства;

3) право на сословный (институциональный) статус в феодальном (кастовом) государстве;

4) право личности на частную собственность (на «вещную» идентификацию);

5) право на выбор жизненного пути (абсолютная свобода от директивности социальных норм).

Рассмотрим онтогенез перечисленных исторических моделей права.

Бытие как сущность имеет форму субъект права. «Исходный» субъект права индивид, а право критерий взаимоотношения индивида и природы[2]. Этот вывод близок теории естественного права, однако, он как бы противоречит логике социологии, предметом которой является социум как продукт общественных отношений и структурный элемент социального института. С позиции предмета социологии как формы это так, но не с позиции гносеологии как чистой логики. В рамках последней индивид представлен как «социальный институт» первая ступень в категориальной модели права. Здесь нет противоречия, вспомним абсолютную взаимозависимость разных качеств: яйцо => курица, жёлудь => дуб.

В архаичных обществах (племени) основу права составляют принципы биологического бытия. Здесь оно носит форму «целесообразности», выраженной в продолжении рода. Это биологическая целесообразность, и право в этих обществах является «правом силы». При этом «сила» – не вульгарное насилие, а тип поведения, соответствующего требованиям («обязательствам») продолжения рода; не просто физическая сила, а сила природы, диктуемая ею целесообразность. Так, если в сохранении и продолжении рода ключевую роль играет женщина, то уклад племени будет матриархатом. Это не исключает того, что в потреблении и владении женщиной приоритетное право сохранится за физической силой мужчины. Это тоже соответствует принципу естественного отбора и воспроизводства рода.

Право архаичных, не оформленных в государство обществ, уместно назвать РОДОПЛЕМЕННЫМ. Природная целесообразность структурных элементов такого права аккумулируется и опредмечивается в тотемах, табу и традициях, выполняющих латентную функцию поддержки родового союза, равновесия социальных отношений племени.

По мере оседлости племени, углубления разделения труда и роста его производительности, формируется групповая собственность, в архаичных государствах трансформирующаяся в семейно-родовую. В социальных отношениях доминирующим становится обоснование права собственности, соотнесенного с социальной ролью родовой семьи в составе суперэтнического экономического союза. Межличностные отношения внутри родовой семьи «проецируются» на экономические взаимоотношения между семейно-родовыми макрообразованиями и становятся структурообразующими элементами архаичного государства. Эти элементы обретают форму псевдоморали, выраженной в символах мифа (мифологемах), их система образует идеологию архаичного государства. Таким образом, в предметной системе правовых отношений архаичных государств доминирует не мораль, а этика и этикет, соответствующие мифологическому сознанию. Такая модель права, назовем её СЕМЕЙНО-РОДОВОЙ, характерна для доисторических государств Востока, а принципы его социального действия отображены в этических учениях Конфуция.